Татьяна Карпина (отрывок из воспоминаний).
Весна быстро вступала в свои права.
С реки тянуло холодом, но от леса шёл уже пряный воздух.
Снег потемнел, осел и захлебнулся водой. Она проступала повсюду и звонко, по-весеннему чавкала.
Дороги раскисли. Грязь и снег смешались, идти по такой каше без сапог было трудно.
Ноги вязли и проваливались в этой мешанине.
Грязи добавляли трактора и машины, оставляя после себя глубокую колею.
Бабушка с приходом весны тоже ожила.
У неё появилось много дел. Она постоянно сновала с избы в кладовку, из кладовки в нижнюю избу.
Перебирала лук, смотрела за картошкой, перекладывала остатки квашеной капусты и грибов в банки, мыла бураки и стирала бельё.
Время от времени она выбегала на улицу и на дороге застывала столбиком, как заяц, приложив руку ко лбу.
Я знала, что она ждала почтальонку, которая обычно приносила газеты и журналы. Письма же приходили редко.
Но накануне случилось чудо: в наш дом пришло необыкновенное послание..
На конверте был изображён город, а справа были приклеены две марки.
Увидев его, бабушка странно замахала руками, села бессильно на лавку и заплакала, закрыв передником лицо.
Затем торопливо открыла конверт, и на стол выпала фотокарточка.
Она схватила снимок и долго рассматривала его.
На карточке был изображён старенький дедушка с седой бородой.
– Батюшка! Мой родимой!... Наконец-то, опеть пришла весточка от тибя в родные места!... Ой, ты мой бажоной! Как же я по тибе стоснуласе-то! – бабуля поцеловала фотокарточку и снова заплакала, вглядываясь в неё.
– Баа! Не плачь! Не надо! – пробовала я успокоить её, но бабушка не слышала меня.
Какие-то воспоминания и горе по утраченному захватили её.
Она плакала и качала головой. Ноги у неё подкосились, бабушка рукой оперлась о лавку и села.
– Да что же это жизнь сотворила-то с тобой! Ты совсим стариньким стал и худым!... Что же ты , любушка, домой-то не едешь?... Дочиньку-то не поглядишь! Вишь кака я-то дряхлая и больная сделаласе-то! – говорила сквозь слёзы бабуля.
Немного погодя, она поднялась и пошла к печи.
Ноги у неё отяжелели, точно она шла по мокрому вспаханному полю.
Глаза у неё были в это время пусты, как окна заброшенного дома. А в них застыла тоска и боль.
Я притихла. Утешить бабушку я не могла, лишь подошла к ней и ткнулась носом в её передник.
Так и стояли мы вдвоём у печки: я, не понимающая её боли, и бабушка с застывшими воспоминаниями.
Прошло несколько минут, а потом, успокоившись, бабушка сказала:
– Письмо-то, Танюшка, опеть с Севера пришло, с Нивского от родных. Тых , которых безвинно выслали на Север! Слава Богу, что живы ёны и знак нам давают!.. Надоть топеря матерь с роботы дожидатце, чтобы почитала.
Письмо бабуля положила в карман передника, начала чистить картошку, но работа у неё шла медленно.
Она постоянно трогала рукой конверт, останавливалась в раздумии, а потом брала очередную картошину.
– Видел бы отец во что я превратиласе за еты годы. Не признал бы миня, свою дочерю, – сказала бабушка.
– Узнал бы, узнал! Ты, бабушка, у нас самая красивая! – погладила я бабулю по спине.
– Нооо, не мели чёго не следоват! Миня спереди поставить – люди не глядят, сзади оставить – собаки съидят!... Вся и красота!... Мнека бы, любушка, хоть одным глазком батюшку увидеть, да поклонитце бы ёму в ножиньки!
– Да ты что, бабушка! Ты же не виновата ни в чём! – удивилась я.
– Ты слухай, внука! Вси мы виноваты. Нас жись такому научит, што кажному встречному камню на дороги будешь кланятце, да у родителей прощенья просить.
–Ты, бабуля, самая хорошая! Самая лучшая на свете! Вот я вырасту и поедем с тобой на пароходе на север к твоему отцу! Он увидит нас, удивится и спросит: « Это кто к нам приехал?» – утешала я бабушку.
– Ой, ты, моя говорунья! Тибя некак не переспоруешь! – улыбнулась бабушка.
Она продолжила чистить картошку, а я села на кровать и постоянно смотрела на бабулю.
За несколько минут, после получения письма, она сгорбилась, присмирела, а губы её шептали молитву:
–Господи, Боже, благослови крест мой крестень, крест мой спаситель! Спаси и сохрани моих родных от быстрой езды, от тёмных лесов, от быстрых возов..
– Ты, баа, что там шепчешь?
– А нешто!... Здоровья всим жолаю! Скорие бы матерь с роботы пришла! – ответила мне бабушка.
– Баа! И девки могут письмо прочитать! – вдруг вспомнила я.
– Нее, любушка! Таки важны висти матерь читать станет! – ответила бабушка и потрогала в кармане письмо.
Когда мама пришла с работы, бабушка, не дожидаясь пока она разденется, попросила прочитать написанное.
В письме говорилось, что бабушкин отец чувствует себя хорошо, хотя ему уже скоро будет 90 лет.
Живёт с сыном в бараке и работал в ссылке рыбаком.
В родные края не приедет, нет сил и желания.
Приглашал в гости, как только дадут разрешение.
Пока мама читала письмо, бабуля вытирала слёзы из глаз и кивала головой.
– Дак ён што ли насовсим туды увезён и не приедет домой-то? Ведь тута кажна травина ёму знакома! – вскрикнула бабушка, когда мама закончила чтение.
– Да, как ты, мама не понимаешь! В нём кровная обида сидит на жителей деревни! Справным он хозяин был, а раскулачивали, никто из деревенских и родни не заступились как следует. Родство-то куда тогда делось? – сказала в сердцах мама.
– Так, Тосинька, так! Вси забыли, как ён помогал. Такой чоловек был, безответной! Знаю я ёго, моёго батюшку. А ты, Тося, напиши, ёму, что церковь-то, что построил и служил, ище стоит, на замок запёрта..
Вечером, когда мы легли спать, бабушка положила письмо под подушку.
– Завтрия Наташи Комиссарихиной карточку покажу! У ей-то до сих пор от родных с роскулаченья ни словечка не получено. Вмистях погорюём.
Я уснула, и мне снилось, что мы идём с бабушкой по Ганькиной горке, собираем цветы. А небо ясное, синее, синее. И бабушка не горюет.
#изисториикрая #вологодчина #вытегра #раскулачивание
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев