Марфутка была кошкой с непростым характером.
Гордая и своевольная: она терпеть не могла, чтоб ее гладили.
Что думала ее пестрая головушка, где носили ее разноцветные лапы, никто не знал, однако, она всегда вовремя оказывалась на кухне.
Во всем ее поведении, независимом и полном достоинства, чувствовалось, что одной из основных ее кошачьих забот было доказать бабушке, что она недаром ест свой хлеб.
О, это была незаурядная кошачья личность!
Говорят, трехцветные коты – самые умные среди своих собратьев.
От Марфутки же просто рябило в глазах. Здесь была вся палитра кошачьих мастей. Затейливо перепутывались огненно-рыжие, черные, серые и белые пятна.
Марфуткина рожица была всегда потешной, как бы серьезно ни вела себя ее хозяйка.
Ее левый глаз находился посреди черной кляксы занимавшей и левую щечку с торчащими белыми усами.
Правый глаз казался чуть меньше и задорнее, так как сиял на белом фоне.
Беретом, сдвинутым на правое ухо, светилось рыжее пятно на затылке.
Вот такой была наша Марфутка.
Она никогда не мяукала без нужды или со скуки.
Если ей требовалось что-то – она зычно и отчетливо «проговаривала»:
– Ма-а-а! Ма-а-а!
Если ее звали или окликали – мурлыча «спрашивала»:
– Ур-р-ра? Ур-р-ра?
Между Марфуткой и пятилетней Люсенькой-малюсенькой особенной любви никогда не было.
Никаких проявлений ласки Марфутка вообще не воспринимала.
Вскоре после приезда к бабушке, испытав на себе крутой Марфуткин нрав, Люсенька-малюсенька уже не пыталась заигрывать и ласкаться с нею. Девочка, скорее, недолюбливала и немного побаивалась ее.
Стояла поздняя осень.
Во дворе и палисаднике вместо цветов и другой веселой зелени из холодной черной земли торчали лишь куцые былинки.
Все ждало зимы. Вокруг было голо. Листья давно сметены и сожжены. Запах сырой земли, низкое небо и ветер свистящий в голых ветвях тополя и трех кленов опустевшего палисадника заставляли грустить даже Люсеньку-малюсеньку. Иногда ей хотелось плакать даже без всякой причины.
Но осеннюю тоску этих дней взбудоражила одна необыкновенная история, героиней которой стала Марфутка.
А случилось это так…
Неожиданно бабушка обнаружила, что в подполье поселился какой-то крупный наглый и неведомый зверь.
Стали пропадать продукты!..
А иногда на картошке или морковке появлялись довольно внушительные следы чьих-то длинных и острых зубов.
Вор был хитер, коварен и неуловим.
Каждое утро приносило все новые доказательства ночных набегов невидимого грабителя.
Бабушка сердилась ужасно:
– Тьфу! Что это за такая сила окаянная! – плюя с досады, восклицала она. – Так ведь он у нас все припасы смолотит!
И однажды вечером она решилась на отчаянный шаг.
– Павлуша! – так бабушка звала деда. – Павлуша пора что-то предпринять!
– Что например? – отозвался дед.
– А сделаем вот что!.. Я возьму и запру на ночь Марфутку в подполье.
Дедушка всегда с неохотой отрывался от письменного стола.
Он преподавал в училище музыку и, сколько помнила его Люсенька-малюсенька, вечерами расписывал партитуры для своего оркестра.
– Пашенька, – так он звал бабушку. – А справится ли Марфутка? Как бы с ней чего плохого там не случилось?..
Глаза его рассеянно глянули поверх очков и снова опустились на нотный лист.
Люсенька-малюсенька представила себе бедную Марфутку ночью одну в подполье и ужаснулась…
Кругом темно – хоть глаз выколи!..
И вот в этой страшной темноте таится лютый зверь, который в любую секунду может броситься и растерзать несчастную кошечку на пестрые пушистые комочки!
А в это время все будут спать!
Девочка крепко зажмурила глазки, и тут же ее окружила страшная красноватая тьма.
Мгновенно округлившиеся от ужаса глаза ребенка раскрылись, но дедушки на кухне уже не было.
– Да, кому она нужна, твоя Марфутка? – кричит ему вслед бабушка.
– Бабушка, милая, не надо Марфутку в подполье! Она маленькая такая! Баба, бабочка, ну, пожалуйста! – взмолилась Люсенька-малюсенька.
– И слушать не хочу! Прекрати немедленно! – сразу вспыхнула бабушка.
Темнело.
Девочку уложили спать.
Слезы стеклянными бусинами катились по щекам, и ничего уже нельзя было сделать.
Она слышала, как в подполье заложили камнями отдушины и заперли там бедную Марфутку на всю ночь.
Свет в доме погас. Все улеглись. Стало тихо.
На улице гудел ветер, и, казалось, деревья тянутся со всех сторон к их домику и скребут по окнам голыми ветвями, как страшные монстры своими жуткими костлявыми ручищами.
Тени их метались на оконном стекле, как в зловещем сне.
А все из-за болтавшегося на ветру желтого уличного фонаря.
Несмотря на все усилия вытряхнуть дурные видения из воспаленной головки, сон все же навалился всей тяжестью пережитого, и Люсенька-малюсенька, наконец-то, затихла.
А вместе с ней уснул и маленький уютный городок – Камень-на-Оби. Как и в старые добрые времена, он свернулся бубликом на берегу Оби пестрым котенком. Точно, как Марфутка, когда была еще маленькой.
Утро было ясным и ветреным. Ночные беды и слезы уже казались девочке сном…
Бабушка пела на кухне своим красивым грудным голосом:
Помню, я еще молодушкой была,
Наша армия в поход далекий шла,
Вечерело, я стояла у ворот…
И по тому, как она с охотой пела и весело хлопотала, Люсенька-малюсенька поняла: все плохое, что таилось в ночи, отлетело и растаяло вместе с нею.
Крышка подполья была раскрыта.
Но Марфутки на кухне почему-то не было.
– Ну! Встала? – бабушка увидела Люсеньку-малюсеньку. – Ты так боялась за Марфутку вечером, а ее уж и след простыл!
– Баба, а где она?
– Где-где?.. Где всегда ее носит? – с улыбкой погрозила пальцем бабушка. – А ты вчера ревела «белугой»! И зачем?
Девочка смущенно опустила глаза.
– Я утром такая встаю, – продолжала рассказывать бабушка. – Вхожу на кухню!.. А Марфутка, как услыхала меня, давай мяукать, проситься из подполья! Только я крышку приоткрыла – она оттуда фыр-р-р! – бабушка всплеснула руками. – И сразу мне под ноги, давай об пол тереться – хвастаться. Спускаюсь я потихоньку в подполье, включаю свет. Гляжу...
Люсенька-малюсенька аж затаилась вся в ожидании…
А бабушка перешла на шепот:
– Лежит что-то темное с подпалинами, – она развела руками, демонстрируя размеры монстра. – Здорова «тетеря»! Больше Марфутки! Лежит посреди подполья, прямо у лестницы огро-о-о-мная зверюга и даже не пикнет!.. – изумлялась рассказчица.
Люсенька-малюсенька часто заморгала глазами от ужаса…
– Я подумала, что зверюга мертвая! Наклонилась!.. – бабушка сделала «страшные» глаза. – А она ка-а-ак зашипит на меня! Я отпрянула, со страху назад – прямо на ступеньки плюхнулась! – продолжала она рассказывать. – Почему же не убегает, думаю? Не связала же ее Марфутка? А потом пригляделась и поняла!.. Марфутка прокусила ей все четыре лапы! Вот так кошка – «выпендрешка»! Арестовала воровку!
– Да, кого она покусала?! Кто воровка?! – не выдержала окончательно перепуганная Люсенька-малюсенька.
– Кого, кого?! Большущую крысу!..
Все!.. Марфутка была героиней дня.
Только и разговоров было о ее ловкости, хитрости и отваге.
Настоящее второе рождение! Именины!
И каждому хотелось угостить именинницу.
А она слушала похвалы, топорщила хвост и терлась о ноги своими усатыми щечками.
Вот так было шумно и весело!
Этой радостной победой должна была бы кончиться история про кошку Марфутку.
Но не тут-то было!
С нее-то только все и началось!
Уже на следующее утро бабушка проснувшись, обнаружила на полу у изголовья своей кровати задушенную крысу.
В дверях сеней у Марфутки был вырезан лаз, и кошка легко проникала с улицы в дом.
И с тех пор каждое утро гордая своим подвигом крысоловка приносила очередную добычу.
Где она их только находила? На огородах? В подвале городской больницы по соседству с домом или еще где?..
Это оставалось загадкой…
Теперь каждое утро неизменно начиналось с восторженных и испуганных возгласов домочадцев.
Бабушка, наспех накинув пальто, торопливо шла через комнаты, неся на отдалении совок с очередным «сюрпризом» и старалась не глядеть в его сторону.
– Ну, что за наказание Господне! – чуть не плача сокрушалась она.
Бабушка даже стала хуже спать…
Ей всюду мерещились крысы!
Половая тряпка, валенки или мешочек с крупой неожиданно превращались в отвратительные виденья.
А Марфутка все продолжала и продолжала с завидным постоянством таскать для бабушки свою жутковатую добычу.
И если ей не удавалось проникнуть в дом через закрытый лаз – оставляла очередную крысу на крыльце.
Но, когда хозяйка забывала прикрыть лаз на ночь – крыса всегда оказывалась у постели.
Это продолжалось две недели.
Потом, либо разочарованная отсутствием благодарности, либо решившая, что достаточно послужила, Марфутка, наконец-то, угомонилась и прекратила приносить свои «подарки».
А, может быть, все крысы покинули эти места или просто перевелись?
Тем временем во дворе и палисаднике все изменилось.
Повсюду в воздухе разливался веселый новый свет: белый, белый...
И в этом ясном свечении плыло щемящее предчувствие доброго праздника.
Пахло свежестью…
На окрестности опустилась долгая и красивая – чистая сибирская зима.
Анна Чайка
#авторскиерассказы
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев