"У меня была смешная история. Мне с моим Клаусом предстояло ехать на съёмки в Германию, в ГДР. Я не знал, что такое выездные комиссии. Я впервые ехал за границу. Лиознова мне говорит: - Завтра обязательно в райком. – Я отвечаю: я не член партии. – Неважно. Для того чтобы поехать в ГДР (где тебя Тихонов застрелит), надо на комиссию в райком. На ковер. Я не знал, что на ковер – это буквально. Огромный стол, тети с пышными прическами, дяди в черных костюмах с черными галстуками. И коврик. Они говорят: - Пожалуйста. Меня первым вызвали. По алфавиту - Дуров. Евстигнеев. Плятт. Я стою. Они смотрят на меня, молчат. – А вы мне сесть не предложите? - спросил я. В ответ гробов
В связи с тем, что на второй неделе мая обещают минус два и снег, самое время вспомнить, что поначалу в Петербурге было лето круглый год. Всегда тепло, солнечно, никому было не душно и не дуло. Но потом на город обрушилась большая литература. Достоевский придумал дождь, Гоголь — зиму, Бродский — слякоть и желание покурить. Блок решил, что половину времени будет ночь, Андрей Белый сторговался, что из неё часть будет белой. Пушкин везде расставил чугунные памятники и мосты, а Грин сделал так, что мосты понадобилось разводить. Когда мосты сводились, по ним то и дело скакал Хармс верхом на жирафе. Понаехавший из Москвы через Оренбург Крылов завез обжорство, снобизм и пр
— Не приедут они сегодня, и ждать нечего — старушка поправила узелок простого синего платка в горошек и насупилась. Дед, сидевший с ней рядом на узенькой скамеечке, облезшей от черной краски, негромко возразил: — А я тебе говорю, что приедут! Ведь День рождения у меня сегодня, как же им не приехать? Старушка бросила на него короткий взгляд — строгий и одновременно добрый — Да уж конечно, помнят они о твоем Дне рождения, старый! В том году не приезжали ни на твой, на на мой. И в этом не приедут. — Так ведь дела у них там, в городе-то, работа… Да и погода прошлым летом плохая была. Дороги тяжелые, а езды-то, почитай, километров 70 до нас. — 70 километров… — Несогласно проворчал