Это будут определенные работы различных авторов, объединенные общей темой. Как написал один из авторов: «Казалось бы, Вторая мировая должна была покинуть общественное сознание с течением лет и по мере угасания переживших ее поколений. Но происходит совсем наоборот».
И сегодня будет, Эрнст Отвальт (нем. Ernst Ottwalt; настоящее имя — Эрнст Готвальт Николас (нем. Ernst Gottwalt Nicolas) — немецкий драматург, писатель, антифашист с трагической судьбой. Окончил школу в Галле, высшее образование получал в Галле и Йене. После Первой мировой войны под влиянием националистических настроений стал членом фрайкора (в 1929 году Отвальт описал своё пребывание там в романе «Спокойствие и порядок») — но через некоторое время, радикально изменив свои политические взгляды, вступил в КПГ и Союз пролетарских революционных писателей. В ноябре 1930 года Фридрих Нойбауэр поставил в Театре Пискатора несохранившуюся шахтёрскую драму Отвальта «Каждый день вчетвером» о катастрофе на нойродской шахте. В 1931 году Отвальт написал роман «Знают, что творят», в котором показал социальную структуру немецкой судебной системы.
В 1932 году Отвальт выпустил книгу «Deutschland erwache! Geschichte des Nationalsozialismus» («Пробудись, Германия! История национал-социализма» - в русском издании «Путь Гитлера к власти: история национал-социализма»), где одним из первых исследовал победное шествие нацизма и предупреждал о его опасности. Тогда же Отвальт совместно с Бертольтом Брехтом написал сценарий фильма «Куле Вампе, или Кому принадлежит мир?», а в сотрудничестве с Хансом Эйслером — радиопьесу «Калифорнийская баллада», рассказывающую о швейцарце Иоганне Августе Зуттере, в XIX веке переселившемся в Америку.
После прихода нацистов к власти в 1933 году книги Отвальта оказались среди книг, подлежащих сожжению. После этого Отвальт и его жена Вальтраут Николас выехали в Данию, затем в Чехословакию, а в 1934 году приехали в СССР и поселились в Москве. В 1936 году они были арестованы по обвинению в шпионаже и отправлены в лагеря. Отвальт отбывал срок под Архангельском. Вальтраут Николас была отправлена на принудительные работы в Котлас, а в январе 1941 года депортирована в гитлеровскую Германию. Отвальт скончался в лагере в 1943 году. Его жена узнала о смерти мужа лишь в 1958 году.
При этом на Нюрнбергском процессе советский обвинитель прокурор Руденко в своей речи цитировал книгу Отвальта «Германия, проснись!». Таким образом, Эрнст Отвальт стал свидетелем обвинения против нацистов
«Путь Гитлера к власти: история национал-социализма», небольшое публицистическое произведение, автор которого исследует феномен национал-социализма в Германии с момента зарождения и до 1931/1932 г.
Здесь приведём статью «От социал-демократии к национал-социализму» из предисловия к советскому изданию 1933 года. Данная реакционная статья взята из бюллетеня «Дейтше Фюрербрифе» (июнь 1933 г.), органа германской тяжелой промышленности. Статья эта наглядно выясняет, почему буржуазия считала необходимым на данном этапе допустить национал-социализм к захвату власти в Германии. Этот документ также проливает свет на роль германской социал-демократии в развитии и пришествии к власти германского фашизма и назначение коалиции социал-фашизма с крупной буржуазией для консолидации буржуазного режима в Германии. Орган тяжелой промышленности дает совершенно откровенную оценку услуг, оказанных социал-демократией буржуазному господству в первый период послевоенной консолидации. Также, как послесловие, приведём последнюю главу книги под названием «И.Г. ГЕРМАНИЯ» (прим. «И.Г. Германия» — по аналогии с «И.Г. Фарбениндустри» — самым мощным химическим концерном Германии. «И.Г. Фарбениндустри» (нем. Interessen-Gemeinschaft Farbenindustrie AG — общность интересов промышленности красильных материалов) —конгломерат германских концернов, созданных в 1925 году на базе ранее существовавших брендов и производств, получивших известность и распространение до и в период Первой мировой войны).
Итак, статья 1933 года из предисловия к советскому изданию.
ОТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ К НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМУ
Создание национального правительства является одним из этапов борьбы за реконсолидацию буржуазного режима в Германии.
Это уже не первая реконсолидация, проводимая в послевоенной Германии. Нет никакого сомнения в том, что после ряда лет революции и инфляции, поставивших все под вопрос, веймарская коалиция, успешно осуществившая «большую экономическую программу» и стабилизацию 1923/24 г. при тогдашней расстановке тех сил, которые необходимо было в то время укротить, безусловно представляла собой реконсолидацию буржуазного режима. С политической точки зрения эта реконсолидация удержалась до нового кризиса 1930 года. Кризис во всяком случае обнаружил, что она была только кажущейся и несовершенной реконсолидацией, и он вызвал в дальнейшем своем развитии ее развал и взрыв, подобно тому как начало кризиса 1918/19 г. подорвало и разрушило кайзерский режим военного времени. История послевоенной Германии содержит события, которые динамически родственны нынешнему состоянию ее развития, и при внимательном сравнении можно сделать выводы о задачах нынешнего этапа. Параллелизм фактически простирается поразительно далеко.
Тогдашняя социал-демократия и нынешний национал-социализм функционально сходны в том, что оба были могильщиками предшествовавшей системы, но затем, вместо того чтобы повести руководимые ими массы к провозглашенной революции, направили их к новым формам буржуазного господства. Часто проводимое сравнение между Гитлером и Эбертом правильно именно в этом отношении.
«Разбуженные» ими движения имеют далее структурное сродство в том отношении, что они оба были народными движениями—это было только забыто в отношении социал-демократического прилива 1918/19 г. Оба движения, апеллируя к антикапиталистическим освободительным стремлениям, обещали осуществление нового социального или «национального» общественного строя, социальный состав их сторонников вербовался из масс мелкой буржуазии и часто даже за ее пределами, и, наконец, их идейный характер отличается свойственной им обоим исключительной путаницей, а преданность их сторонников столь же фанатична, сколь и недолговечна. Констатировать этот параллелизм не значит клеветать на национал-социалистическую идею, это вообще не касается идей, а только аналитического вывода о функциях и значении двух массовых движений, которые играли и играют аналогичную политическую роль в одинаковых социальных условиях в двух исторически сходных периодах. Уже этот параллелизм свидетельствует о том, что национал-социализм должен сменить социал-демократию в выполнении ее задачи представлять собой массовую опору господства буржуазии в Германии. Это есть одновременно в известной части более точная постановка проблемы настоятельно необходимой реконсолидации этого господства. Способен ли национал-социализм перенять эту функцию опоры от социал-демократии и каким образом это могло бы произойти?
Проблема консолидации буржуазного режима в послевоенной Германии вообще определяется тем фактом, что руководящая буржуазия стала слишком тонкой прослойкой, чтобы быть единственной носительницей своего господства. Если она не хочет довериться чрезвычайно опасному оружию чисто милитаристского насилия, она. должна подчинить своему влиянию слои, социально к ней не принадлежащие, но оказывающие ей незаменимую услугу тем, что они внедряют ее господство в народ и тем самым становятся подлинными и последними носителями этого господства. Этим последним или «крайним носителем» буржуазного господства в первый период послевоенной консолидации была социал-демократия.
Выполняя эту задачу, она отличалась свойством, которое отсутствует у национал-социалистов, по крайней мере, отсутствовало до сих пор. Правда, ноябрьский социализм был идеологическим массовым потоком, это было движение, но это было не только движение, ибо за ним стояла власть организованного рабочего класса, социальная сила профсоюзов. Поток мог сбиться с пути, идеологический натиск мог разбиться, движение могло спадать, но профсоюзы оставались, а вместе с ними, вернее, благодаря им, оставалась и социал-демократическая партия. Национал-социализм же является пока только движением, только натиском, наступлением и идеологией. Если эта стена рухнет—за ней окажется пустота. Ибо, охватывая все слои и группы, он не идентичен ни с одним из них, ни в одном из постоянных звеньев общественного организма он социологически не воплощен. В этом важном обстоятельстве заключается, наряду с вышеустановленным параллелизмом обеих массовых партий, их фундаментальное различие в смысле значения их для реконсолидации буржуазного господства. В силу своего социального характера, как подлинная рабочая партия, социал-демократия внесла в систему тогдашней консолидации, помимо её чисто политического веса, гораздо более ценный вклад организованного рабочего класса и, парализовав его революционную энергию, спаяла его с буржуазным государством.
На этой основе социал-демократия могла довольствоваться лишь соучастием в буржуазном господстве, она по существу своему даже не могла никогда быть ничем иным, как только частичным партнером буржуазного господства. Она перестала бы существовать как социал- демократия, если бы случай предоставил ей всю власть над государством, экономикой и обществом; это настолько верно, что в этом случае можно сказать, как в известной поговорке, что если бы не было буржуазного общества, то социал-демократия должна была бы выдумать его.
В конкретном противоречии с этим недостаток внутренней социальной силы обусловливает фашистский характер национал-социализма. Так как он не имеет специфической социальной базы, которая сама но себе и без Гитлера явилась бы носительницей национал-социализма, то он может либо завоевать всю власть, чтобы, овладев государственным аппаратом, заполнить пробел в отношении социальной базы, либо его сила разобьется о социальную структуру, которая политически ему противостоит и куда он не находит доступа. Так как он не является исконным звеном этой структуры, то он не может без существенного изменения стать частичным партнером буржуазного господства, которое базируется на общественной власти и нуждается в политической поддержке «массового базиса» только в смысле социальных корней и социального укрепления. В этом истинный гвоздь современного положения, фашистские возможности национал-социализма миновали, а его социальные, возможности еще не найдены. Но от того, будут ли они найдены, зависит, добьемся ли мы теперь действительно новой и продуктивной ре консолидации, или мы очутимся в тупике перед альтернативой: военная диктатура или возврат к социал-демократии.
Поэтому вопрос, к которому все сводится, состоит в том, располагает ли национал-социализм специфическими социальными, возможностями, благодаря которым он бы мог превратиться из фашистского движения в один из органов буржуазного господства так, чтобы, он мог заменить для буржуазии прежнюю роль социал-демократии.
В тот момент, когда реконсолидация буржуазного господства становится вопросом жизни, необходимо уничтожить фашизм национал-социалистического движения, если понадобится насильственным путем, но только для того, чтобы превратить одновременно самый национал-социализм в общественный орган, который может служить опорой этому господству и стать положительным звеном ее государственного выражения. Имеющиеся к этому возможности можно здесь набросать только в самой краткой форме. Необходимым условием всякой социальной реконструкции, буржуазного господства, которое оказывалось возможным в Германии со времени войны,— является раскол рабочего класса. Всякое сплочение, вырастающее из низов рабочего движения, должно было бы быть революционным и против него это господство нельзя было бы удержать на продолжительное время даже средствами военного насилия. Стоя на общей базе этого необходимого условия, различные системы буржуазной консолидации отличаются друг от друга теми дополнительными условиями, которые достаточны для того, чтобы укоренить государство и власть буржуазии в широких слоях расколовшегося рабочего класса.
В первый период реконсолидации послевоенного буржуазного режима, в период с 1923/24 г. до 1929/30 г., раскол рабочего класса основывался на достижениях в области зарплаты и социальной политики, на которые социал-демократия разменяла революционный натиск. Социал-демократия действовала подобно механизму шлюзов, посредством которого занятая и прочно организованная часть рабочего класса в потоке рынка труда пользовалась значительным, хотя и дифференцированным, но все же замкнутым в себе преимуществом более высокого уровня жизни по сравнению с безработными и колеблющейся массой низшей категории. Её жизненный уровень был относительно защищен от абсолютного влияния безработицы и общего течения кризиса хозяйства. Политическая граница между социал-демократией и коммунизмом проходит почти по социальной и экономической линии этих шлюзов; и все тщетные до сих пор попытки коммунизма направлены на вторжение в эту защищенную область профсоюзов. Но так как социал-демократическое разменивание революции на социальную политику совпадало с перенесением борьбы из предприятий и с улиц в парламент, министерства и канцелярии, то это превращение борьбы «снизу» в гарантии «сверху» целиком приковало с этого момента социал-демократию и профсоюзную бюрократию, а с ними также и всю идущую за ними часть рабочего класса к буржуазному государству и к участию во власти, и это продолжается до тех пор, пока, во-первых, остается еще возможность защищать этим путем хотя бы самую незначительную часть достижений, во-вторых, пока рабочий класс идет за ними.
Четыре важных вывода вытекают из этого анализа: 1. «Политика «меньшего зла» является не тактикой, она является политической субстанцией социал-демократии. 2. Связь профсоюзной бюрократии с государством «сверху» важнее, чем связь с марксизмом, следовательно, с социал-демократией, и это правильно по отношению к любому буржуазному государству, которое захочет её привлечь к себе. 3. Связь профсоюзной бюрократии с социал-демократией политически живет и умирает вместе с парламентаризмом. 4. Возможность либеральной социальной конституции монополистического капитализма обусловливается наличием автоматического механизма для раскола рабочего класса. Буржуазный режим, заинтересованный в либеральной социальной конституции, должен быть вообще не только парламентаристским, но и опираться на социал-демократию и оставить на долю социал-демократии достаточно достижений. Буржуазный режим, уничтожающий эти достижения, должен пожертвовать социал-демократией и парламентаризмом и, создав замену для социал-демократии, перейти к ограниченной социальной конституции.
Процесс этого перехода, который мы видим в настоящий момент, переживает острую стадию опасностей. Дело в том, что экономический кризис неизбежно разрушает достижения верхушечной части рабочего класса и с исчезновением этих достижений перестает функционировать покоящийся на нём механизм раскола рабочего класса, следовательно, рабочий класс начинает скатываться в направлении к коммунизму, а буржуазное господство приближается к грани бедственного положения военной диктатуры. Но переход в это бедственное положение был бы переходом из фазы нищенской консолидации в фазу безнадежного состояния буржуазного господства.
Спасение из этой пропасти возможно только в том случае, если удастся вызвать раскол и связанность рабочего класса другим и притом прямым способом ввиду того, что невозможно вновь восстановить в достаточной мере механизм шлюзов. В этом заключаются положительные возможности и задачи национализма.
Сама проблема указывает недвусмысленно два направления в разрешении этих задач. Надо либо включить в систему буржуазного господства занятую в частном хозяйстве часть рабочего класса, т. е. профсоюзы при помощи политического закрепления их по-новому в корпоративной конституции, либо надо попытаться, наоборот, опереться на безработную часть, организовав для неё искусственный сектор хозяйства в форме трудовой повинности.
Отрыв профсоюзов от социал-демократии лишает их прежнего политического представительства, взамен которого они нуждаются в новом и своеобразном политическом руководстве в непарламентарном или весьма условно парламентарном государстве.
Если бы национал-социализму удалось перенять это руководство и включить профсоюзы в ограниченную социальную конституцию так, как включила их социал-демократия в либеральную, то национал-социализм стал бы носителем необходимой для будущего буржуазного господства функции и должен был бы неизбежно найти свое организованное место в социальной и государственной системе этого господства.
Опасность государственно-капиталистического или даже социалистического развития, которой часто аргументируют против такого корпоративного включения в социальную конституцию профсоюзов под национал-социалистическим руководством, в действительности устраняется именно этим путем. Пропагандируемый бюллетенем «Таткрейз»(«третий фронт») есть тип ошибочной конструкции, какие возникают во время социальной пустоты; он является иллюзией переходного периода, в котором профсоюзы, освобожденные от прежней связи и не опутанные ещё новой, производят впечатление, что самостоятельно существуют, к чему они по самой своей природе неспособны.
Между двумя возможностями — реконсолидации буржуазного господства и коммунистической революции—нет места третьей.
Правда, наряду с корпоративным включением профсоюзов в буржуазную реконсолидацию есть ещё, по крайней мере теоретически, второй путь — организовать и связать безработных с государством через трудовую повинность и поселения. Само существо национал-социализма, лишенное социальных корней, особенно склонно, по-видимому, к такому разрешению задачи, и оно поэтому глубже всего им продумано. Но нужно ясно видеть, что оба указанных пути включения профсоюзов в буржуазную реконструкцию представляют собой два совершенно различных направления развития всего хозяйства. Включение значительных безработных масс в социальный организм страны путем трудовой повинности возможно только при помощи широких государственных и планово-хозяйственных методов, которые должны ослабить по экономическим и финансовым причинам свободный сектор народного хозяйства. Так как на этот путь можно вступить только за счет свободно нанятых рабочих, то подобный режим неизбежно должен перенести свой центр тяжести на аграрный сектор, а этот последний, благодаря крайней политике автаркии, лишит всяких шансов экспортную промышленность и связанные с ней интересы, помешает включиться в улучшающуюся мировую конъюнктуру, и стало быть, усилит рост безработицы и, наконец, заморозит подавляющую часть всего хозяйства в принудительной системе государственного хозяйства нищеты. Можно ли это назвать реконсолидацией? — сомнительно. Этот путь, поэтому, может осуществляться только частично и второстепенным образом приблизительно так, как он включён в экономическую программу правительства, с целью облегчить переход к системе настоящей реконсолидации буржуазного государства, которая должна опираться, как и прежде, на основной состав всего рабочего класса, на профсоюзы под новым руководством.
И, теперь последняя глава книги вместо послесловия.
«И.Г. ГЕРМАНИЯ
Перспективы
Существует приятный обычай заканчивать какой-либо исторический труд изложением перспектив будущих событий. Даже если быть твердо уверенным, что все события рассматривались с правильной точки зрения, представляется почти невозможным делать прогнозы, потому что каждое политическое событие представляет собой уравнение со многими неизвестными.
Как будет выглядеть дальнейшее развитие национал-социализма в Германии? В течение какого времени пропагандисты третьей империи сумеют придавать значимость и реальность своим туманным мечтам? Эти вопросы можно назвать праздными. Единственный прогноз, который можно сделать относительно будущности национал-социализма, это следующий: какой бы шум ни подымали газеты вокруг нац.-соц. партии, утверждая, что от движения бровей мюнхенского диктатора зависит счастье или несчастье поколений, внутренняя ценность и историческое значение национал-социалистической германской рабочей партии всегда будут обратно пропорциональны той оценке, которую она встречает у публики.
В ходе изложения мы не раз должны были указывать на то, что революционизирование мелкой буржуазии неизбежно приводить её к представительству интересов господствующего класса. Мы еще раз повторяем, что собственные силы нац.-соц. движения обладают лишь очень ограниченной жизнеспособностью и что эта партия приобретает вес только благодаря движущим силам, находящимся вне её организации и партийной программы.
От демократии к диктатуре
Постепенное псевдолегальное переключение демократического режима в диктатуру, процесс фашизации Германии и изо дня в день растущая мощь трестированного капитала служили почвой, на которой нац.-соц. агитация могла пустить корни. И в этом переходном процессе нац.-соц. партия должна играть роль, продиктованную ей ее покровителями и защитниками. К концу 1931 г. тайный советник Гугенберг и советник юстиции Класс пользовались внутри нац.-соц. партии большим влиянием, чем партийные диктаторы. Если эти тенденции к фашизму не будут своевременно парализованы политическим противодействием, то трестовский капитал будет решать, по каким путям направится в ближайшие годы развитие национал-социализма в Германии. Но имеются ли в политической структуре диктаторской республики Германии силы, от которых будут исходить энергичные импульсы для приостановки роста и преодоления фашизма? Анализ антифашистского фронта затрудняется тем, что по внешности буржуазные партии центра и левые партии борются против нац.-соц. партии. Но это не должно вводить нас в заблуждение: борьба эта направлена только лишь против его крайнего антисемитского и шовинистского характера; тесные связи национал-социализма с трестовским капиталом не признаются, а признать идентичность фашизма с монополистическим капиталом — на это никто не отважится.
Существует ли ещё немецкая республика?
Мы смешали бы причину со следствием, если бы надеялись преодолеть национал-социализм, не затронув современной социальной структуры Германской республики. Возможность для успешной защиты от фашизма представляет только народное движение, исходящее из понимания экономических основ национал-социализма. Это встречное политическое движение, конечно, не должно и не может остановиться перед симптомами болезни, но должно проникнуть до её очага...
Лето 1931 г.
Не проходит и недели без того, чтобы новый чрезвычайный декрет не изымал одного краеугольного камня за другим из здания Веймарской конституции. Рейхстаг осужден на политическое бессилие. Республиканские партии оцепенели в панической беспомощности.
Не появляется ни одного декрета, который не допускал бы радикальнейшего вмешательства государства в экономическую жизнь немецкого народа. Тяжелое бремя возлагается на широкие массы, у которых чрезвычайные декреты отняли право протестовать против растущих ежедневно тягот и указывать на внутренние причины неслыханного обнищания.
Кто же это «государство», чье беспощадное всемогущество начинает принимать гигантские размеры? Верят ли ещё, что оно «осуществляет моральную идею?» Кто же собственно правит в Германии?
Очень трудно, почти невозможно дать на этот вопрос ответ, оставаясь в рамках законов немецкой демократической республики.
Кто же собственно правит в Германии?
25 июля 1931 г. демократическая «Берлинер Тагеблатт», одна из немногих немецких газет, имеющих мировое значение, поместила передовую статью, основные положения которой мы здесь приведем: «Кто правит в настоящее время в Германии? Безусловно не партии. Крупные экономические и военные союзы играют меньшую роль, чем когда-либо раньше. Господство кабинета Брюнинга в Германии и соответствующий ему состав государственных органов Пруссии, возглавляемых Брауном, как будто неограниченно. Однако некоторые симптомы указывают, что безыменные силы, силы крупного капитала, крупной промышленности усиливают все более свое влияние на кабинет Брюнинга... Кто в настоящее время правит в Германии? Когда в начале июня был издан чрезвычайный декрет, предоставивший исключительные налоговые льготы промышленному капиталу по сравнению с остальными видами капиталов и доходов, один из действительно посвящённых писал в газетной статье. Крупная промышленность и чрезвычайный декрет
«Кто заглянет за кулисы, тот увидит, какое исключительное влияние оказала крупная промышленность на формулировку текста закона». И это происходило при кабинете, который постоянно высказывался в пользу мелких и средних предпринимателей, в пользу самостоятельных сил в экономике и против власти трестов и концернов. Этот декрет принес химической промышленности, т.е. акционерному обществу «И.Г. Фарбениндустри», осуществление двух её особых желаний, а именно: повышение пошлины на бензин, которая была задумана в качестве фискальной пошлины, но так как с местных продуктов не взимается никакого акциза, то она действует как покровительственная пошлина, и введение пошлин на азотистые вещества. Одна только пошлина на бензин принесет «И.Г. Фарбениндустри» девять миллионов добавочной прибыли. И остальные группы крупной промышленности были одарены чрезвычайным декретом, который наложил на всё остальное население тяжелое бремя. Такие подарки предусматривает программа предоставления работы безработным и в снижении социальных тягот в горной промышленности. Несколько позднее фирме Борзиг была уплачена крупная сумма не из государственных, средств, не в качестве субсидии, как было сказано, а как аванс за будущие поставки государственным учреждениям. Снижение зарплаты, жалованья, затрат на социальное обеспечение, радикальные сокращения расходов на общественные нужды, частичное отчуждение частного и банковского капиталов в пользу промышленного капитала, — скорее же для поднятия производительности предприятий, — так выглядит в кратких чертах программа этой наиболее решительной и радикальной части промышленности. Представителей этого мнения следует искать среди капиталов старой тяжелой промышленности и пожалуй ещё больше в молодой, технически усовершенствованной, финансово-независимой крупной промышленности и в молодом поколении, находящемся повсюду на пpeдпpиятиях... В общем разнузданные национальные инстинкты, являются по существу наилучшей защитой против «марксизма», который единственно мог бы помешать этому развитию власти•на предприятиях. Со «Стальным шлемом» и национал-социалистами можно прекрасно ужиться: христианские социалисты, надо надеяться, не помешают, а с коммунистами предполагают покончить... Не надо предсказывать. Напротив, следует попытаться ясно понять действительность. А действительность — это выступающий дух Лойны (прим. В городеЛойна расположен химический завод «Leuna-werke» — крупнейшее химическое предприятие в Германии), дух производства, тот, который работает над тем, чтобы создать из нашей родины «И.Г. Германию».
«И.Г. Германия»
Нужны ли иные свидетельства помимо этого потрясающего изображения, данного в республиканской газете? Можно ли перед лицом таких фактов ещё спрашивать, куда ведёт путь национал-социалистической германской рабочей партии, по которому бредут за великим фигляром Гитлером шесть миллионов потерявших надежду, отчаявшихся, гонимых апокалиптическим страхом немецких граждан.
К «И.Г. Германии».
К неограниченной диктатуре трестированного капитала.
К кровавым ужасам немецкого фашизма…
Можно ли остановить этот ход развития?
Книгу можно скачать здесь: https://vk.com/wall-138171684_3197
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев