(Кузнецова Зинаида - участница группы "Исконно уральский говор",рассказ)
Нина Андреевна вышла из тёплой машины. Она устала от дальней дороги и уже покаялась, что затеяла это путешествие. «Путешествие в далёкое прошлое» – так она про себя называла эту поездку. Обдумывала её давно, даже очень, а собралась только под старость. Годы не прошли, а пробежали, пролетели, а когда-то казалось, что все впереди и куда денется эта точка на карте под названием «Старые пруды». Вот здесь, где припарковалась Нина Андреевна, вдоль этой ныне действующей и даже асфальтированной дороги и была эта деревенька, только прудов там не было, это точно. Справа от дороги тянулись поля, всё было давно сжато, где-то далеко работал трактор, насколько рассмотрела Нина Андреевна, он пахал. «Под зиму в России всегда пашут, что бы что-то…..» думала и старательно вспоминала нужное слово сеньора Амати из Рима. Слева от дороги стоял лес, густой, темный и старый. Нина Андреевна снова достала карту, её она заказывала в областном архиве, всё точно, вот этот пунктик. А значит тут и должна начинаться эта самая деревенька. Но слева лес, а с права поле с трактором, и ни намёка на жильё. Или опечатка, или не надо было приезжать.
Все были категорически против поездки в Россию. Детям, вечно занятым, мамина затея являлась, по меньшей мере, капризом старой сеньоры. Старший сын вполне серьёзно предложил ей, заядлой театралке, оплатить ложу в опере на целый год вперед, чем кататься в дикие места. Но муж, скрепя сердце, поддержал свою супругу, прилетел с ней на её родину. На этом его героические усилия закончились, он слёг с радикулитом в гостинице. Дальше Нина Андреевна поехала одна. Она сидела в машине, не зная, что ей предпринять дальше. Дорога была пустынной. Трактор гудел уже ближе, из любопытства она вышла из машины. В это время медленно, из-за поворота выехал бензовоз, поравнялся с Ниной Андреевной, притормозил.
- Подвезти? – Шутливо предложил шофер,- а то видно, Ваше авто выдохлось на нашей дороге.
- Вы знаете «Старые пруды»? - Вопросом на вопрос ответила Нина Андреевна. Шофер ей нравился. Был он немного чумазый, но красивый и голубоглазый.
Бензовоз вовсе остановился, парень вышел из машины.
- «Старые пруды?» - Так это рядом, Вы просто не доехали. Нина Андреевна снова достала карту.
Парень чуть глянул в неё - Вы видно из далека, «Старые пруды» это вон, за тем поворотом, Вы чуточку не доехали. А вы, собственно, к кому там? Я местный, всех знаю, могу помочь.
- Я на могилу к бабушке, Подшивалова она была.- Парень снова улыбнулся, улыбка была исключительно красивой.
- Я тоже Подшивалов, и вон мой брательник двоюродный пашет - Саня, тоже Подшивалов. Нас тута половина Подшиваловых, Вам к каким?
Нина Андреевна не знала, к каким Подшиваловым она приехала.
- Моя бабушка была Подшивалова Антонина Фёдоровна. Последний раз я её видела осенью 1945. Шофер присвистнул.
- Это Вам тогда к моей бабане надо, она всё знает, сейчас Сашку заправлю, и в деревню на обед поедем. Бензовоз плавно съехал с дороги, и поехал просёлочной вдоль поля. Нина Андреевна медленно тронула машину и поехала вперёд. «Бабаня», «тута» эти слова память сама выхватывала из времени, она их когда-то уже слышала, нет, она сама так когда-то разговаривала. Сзади просигналил бензовоз, обогнал, шофер Подшивалов сделал рукой жест, мол, следуйте за мной. Минут через десять въезжали в деревню. Та это деревня или не та, она не помнила, но понимала, что за давностью лет всё переменилось. Бензовоз притормозил возле старого дома, не глуша мотора, выскочил шофер, что-то сказал сидящей на скамейке женщине, кивнул Нине Андреевне и поехал дальше. Она вышла из машины. На скамейке сидела бабаня Подшивалова, Нина Андреевна поздоровалась. Та кивнула головой.
- Садись, чего стоять,- пригласила она гостью.
- Так,ты каких Подшиваловых ищешь? - старуха смотрела прямо перед собой, и казалось, что и разговаривает она тоже сама с собой. Нина Андреевна заволновалась.
- Меня совсем маленькую сюда привезли родители, ещё до войны,- начала она сбивчиво, - моя бабушка Подшивалова Антонина Фёдоровна была. От волнения она вдруг начала говорить с акцентом. Но только деревня, по-моему, не так стояла, лес вокруг был, и насколько я помню, там бригада №1 была. Она вдруг замолкла и думала, какие бы ещё факты воскресить в своей памяти, чтобы хоть как-нибудь приподнять завесу над временем.
- Да ты, небось, Ниночка?- Бабаня Подшивалова наконец-то посмотрела на Нину Андреевну.
- Вы меня знаете?!
- Я тебя припоминаю, мы с тобой ишшо играли, Таня я, если чаво помнишь. Нина Андреевна не помнила. Посидели молча. Гостья нарушила тишину.
- Так это и есть «Старые пруды»?!
- Они самы.
- А тогда ведь лес кругом был…
- Знамо был, да ведь время сколь ушло, то на стройку пилили, то на дрова.
- Бригада №1- это что было?
- Как чаво было? Люди в ей работали, бригадой одной, вместе значит, вот и бригада №1, ты, Ниночка, не ошибасся, здеся ты жила, у своей баушки. Пошли в избу, холодат.
В доме было сумеречно, тесно, но тепло и от этого уютно.
- Садись, Ниночка, - баба Таня кивнула на диванчик. Нина Андреевна присела на краешек.
- Так ты могилке, что ль приехала поклониться? А сама-то где живёшь? По-нашему вон трудно говоришь. Баба Таня задавала вопросы, выставляла посуду на стол, заваривала чай.
Нине Андреевне всё казалось сном, она вдруг увидела в углу печь, и не могла оторвать от неё взгляда. С трудом услышала вопрос Татьяны. Спохватилась.
- В Европе живу всю жизнь, а последние 40 лет в Италии. Да, замужем, детей?- Двое, - внуков? – Тоже двое, учатся в Америке. Они сидят за столом, между ними чайник, чего-то ещё понаставлено, Нина Андреевна сидит и вдруг ощущает себя ребенком в этом старом, бревенчатом доме. Таня, Татьяна, сидит и смотрит на нечаянную гостью с большим интересом.
- У вас там, говорят, жизнь больно хорошая, не врут?- И очень вопросительно смотрит на Нину Андреевну.
- Не врут.
После они долго молчат.
- Вы могилку бабушки покажете?
- Нет.
- ??
- И никто тебе её не покажет. Да и могил энтих давно наверное нет.
Татьяна рассказала, что в далёком 1947, когда был страшный голод, хуже, чем в войну, в деревне пошёл тиф. Выкосило больше половины. На ногах был только дядя Антошкин, он и хоронил, и читал по всем Псалтирь.
- Малы мы совсем были, я тоже слегла, а когда очнулась, то была уже в больнице, долго нас, детей там держали, взрослых не клали, нечем лечить говорили, а нас, ребятёшков вытянули. Власти понаехали, умерших хоронили в лесу, место специальное отвели, проволокой обнесли, ходить туда строго запрещалось, вот там все и упокоились, и твоя Антонина Федоровна…
Татьяна ставит перед Ниной Андреевной очередную чашку с чаем. Выходит во двор, что-то там делает, и снова рассказывает, что помнит.
- Дядя Антошкин, он вишь, в первую мировую ещё энтим тифом переболел, так он к нему больше не лип, Антошкин, на деревянной ноге, должна помнить. Та кивает, помнит. Помнит облик высокого и сутулого человека. Помнит деревянный протез, скрип его ремней, крепкий запах самосада, черты лица стерло время.
- А как его имя было?
- Иван Васильевич. Он долго жил, завтра года посмотрим на памятнике, если они там есть. Его, вишь, хоронил сельсовет, детей-то у него сроду не было, баб полно перебрал, а вот детьми не разжился, Господь не дал, может и упустили года, кто его знат...
Память стёрла, как её, совсем крошечную, привезли к бабушке, в тех её картинах совсем нет родителей, но твёрдо в памяти осталась бабушка Тоня и дядя Антошкин, как его имя тогда она не знала, просто дядя Антошкин. Но всё за пеленой времени, как за туманом. Нина Андреевна лежит на высоких подушках, ей неловко и не привычно, но она не замечает неудобства, как лента из кинофильма развернулись у неё перед глазами те далёкие годы. Вот она просится с печи, там жарко, она зовёт бабушку, снизу протянулись руки и она привычно, маленьким комочком в них падает. Затем её долго держат за столом и пытаются кормить, ребёнок ест плохо.
- Да какая это еда!- Сокрушается бабушка, - ей бы кашки на молоке, да где взять! Внучка с трудом глотает очередную печеную картошечку, запивает настоем из травы.
- Ну всё не пустой кипяток! – Сокрушается бабушка, - только до весны продержаться, до весны… Что будет весной, Ниночка не понимает. Потом Ниночка сидит на горе из мешков с картошкой, её эту гору, перевозят из погребов в амбары. Ниночка уцепилась в мешки, боится упасть, телега, как живая вращается, и урчит колёсами по жирной грязи, от колёс вкусно пахнет свежим дёгтем. Чтобы не смотреть вниз, Ниночка ложится на мешки и смотрит на небо. Но и небо серо-черное, солнца нет, и от страха ребенок крепко зажмуривается. Лошадь фырчит, в разные стороны машет хвостом. Правит дядя Антошкин, бабушка сидит рядом с ним. Над ними облачком стоит табачный дым, оба курят.
Таким порядком повторяется каждое утро, но ещё играет чёрная тарелка – радио, и передают военные новости. К новостям приходит дядя Антошкин, сняв шапку слушает, а когда начинают звучать песни, то всегда обращается к бабушке с одними словами:
- Ну, поехали, что ль, девчата!
Нина Андреевна не спит, но все нахлынувшие вдруг воспоминания кажутся длинным, ярким, ясным сном. Она снова четко видит себя маленькую, на постели. Холодно. Ниночка подросла и обносилась, вся одежда в раз стала мала, пальто в том числе. Бабушка склонилась над столом под керосиновой лампой, она что-то распарывает. Приходит дядя Антошкин, он принёс «Зингер», это швейная машинка.
- Хорошо хоть наполовину сгорела, а то из чего бы сейчас шили, - баба Тоня проворно раскладывает все распоротые части на столе. Сгорело полфуфайки, дядя Антошкин уснул с цигаркой, и не заметил, как истлела одна пола.
- Или выпимши был? – Допытывается баба Тоня. Антошкин отрицательно качает головой.
- Ты ведь знаешь, Тоня, я при исполнении ни-ни.
При исполнении, это когда по очереди он охраняет склады. Ниночка засыпает, утром на неё надевают подобие пальто. За неимением пуговиц она подпоясана отрезком верёвки, а под подбородком одежда застёгнута на булавку.
- Ну вот и пальтецо! – Радуются взрослые.
- Пальтечко, - произносит Ниночка, и только так называет свою обнову.
Бегут, торопятся воспоминания. Вот она научилась заводить бабушкин патефон. Сложно это, но двумя руками, малосильный ребенок крутит ручку, ставит заезженную пластинку… и
Нина Андреевна вдруг начинает слышать ту музыку. Да, это играет потефон, в бабушкином доме много людей и происходит что-то похожее на праздник. Без конца ставится пластинка, женский высокий голос поёт про Сашу. Песня нравится, все начинают подпевать далекой певице, поёт и Ниночка. Ей весело, кто-то принёс сахарин, все угощаются сладким кипятком, сладкого в своей маленькой жизни она почти не ела, но оно ей нравится. Потом дядя Антошкин играет на балалайке, все пляшут и поют частушки. Ниночка уже знает их наизусть. Бригада №1 отмечает нашу победу на Волге.
Нина Андреевна садится на постели, смотрит в темное окно. Оно так же не завешано, как в далёкую пору у бабушки. Ничего не поменялось – думает Нина Андреевна,- больше семидесяти лет прошло, а уклад не изменился. Так же сложена печь, образа в углу, под потолком возле электрической лампы, крюк для керосиновой. Тогда, в войну, керосин был на вес золота и его берегли. У неё было ощущение, что здесь остановилось время, и что она совсем недавно покинула эти места. Тёмных, не завешанных окон, она всегда боялась. Однажды ночью в окно постучали. Ниночка проснулась и от испуга заплакала. Плакала долго, пока не пришла бабушка. Утром вместо кипятка в кружке было молоко, она долго на него смотрела, нюхала, потихоньку пила.
- А как дознаются?- Тихо говорит баба Тоня Антошкину.
- Не дознаются. Я давно её присмотрел, бесхозная она, кабы хозяин был, в лесу бы так долго не держал. Да и снег сегодня, все следы замело, вон сколь навалило. Коза, не корова, не показывать постороннему глазу и всё. Я её в дальнем куту закрыл, если даже орать будет, никто не услышит. А уж если что, Тоня, вина моя. Ты ни при чём. А дитё выхаживать надо, одни вон косточки остались. Ниночка заболела внезапно, после детского сада. Садик организовали в большой избе Метелиных. Присматривали за детьми две старухи, одна старее другой. Все другие старухи, побойчее и здоровее или работали в бригаде, или дома, вязали для фронта носки и варежки. Эти две «воспитательницы» ходили опершись на палки, садились на лавку с трудом, с ещё бОльшим трудом с неё поднимались. Одна постоянно спала, подперев голову своей палкой. Мальчишки подбирались к ней, и выхватывали её опору. Старуха бранилась, но через некоторое время снова спала. Дети играли друг с другом, девочки из газетки делали куколок, баюкали их, наряжали, разыгрывали сценки. Мальчишки вертелись возле них, тоже пытались завести игру, но всё у них выходило шумно и с дракой. Ниночка слегла с высокой температурой. Возле неё перебывала вся деревня, кто приходил что-то посоветовать, кто посмотреть, как угасает ребенок, посочувствовать бригадиру. Баба Тоня металась между работой и больной внучкой, не знала, что скажет родителям. Родители, дочка с мужем, молодые и красивые, приехали с годовалой Ниночкой в аккурат за год до войны. Понавезли подарков, и оставили внучку бабушке на неопределённое время. Работа у них была серьёзная и ответственная, какая, не сказали. Обещали писать, но баба Тоня за всё время не получила ни одного письма. Но и извещений о смерти не было, а это всегда вселяет надежду.
Ниночка таяла, бабушка Тоня угасала вместе с ней. Антошкин куда-то исчез на целых три дня, бригада не возмущалась, поделили между собой работу Тони и Антошкина, надвигалась очередная военная зима, и все выращенное и собранное на полях надо было к назначенному сроку, обозом, доставить на станцию. Всё для фронта, всё для Победы! Тогда это был главный и единственный лозунг.
Антошкин вернулся не один. Рядом с ним с трудом передвигался человек в рваной немецкой шинели и красноармеец с винтовкой. Так и ввалились в дом. На немой Тонин вопрос Антошкин сказал:
- Вот, Антонина, врач, немец пленный, да х… с ним, всё таки ученая немчура. Ну, больше ни одного врача в округе, не сердись! Этого с трудом в комендатуре выдали . А это переводчик и охранник при нем. Я понимаю, Тонь, ты сознательная и партейная, и такой гнусности не можешь терпеть… но Тонь… ради Ниночки. Но Тоня уже поливала воду на руки врача. У врача-немца и саквояж медицинский при себе был. Он долго выслушивал лёгкие ребенка, выстукивал по ребрам, раздвигал веки и смотрел глаза. Потом долго сидел неподвижно, думал. Из саквояжа достал большой пакет, и высыпал из него много мелких свертков.
- Это лекарство давать три раза в день, - перевел конвоир, - не поможет, оставите себе, это новое хорошее лекарство. Истощение у ребёнка и пневмония.
Врач начал одеваться. Конвоир-переводчик вышел первым в сени, ему не терпелось курить, врач задержался на минуту, посмотрел на больную, на пустой угол без икон и на чистом русском сказал:
- И молитесь,… если умеете.
В ту ночь, впервые за многие годы, в доме орденоносца и вечного бригадира Тони Подшиваловой, затеплилась лампада в углу, и мужской голос завёл… Живый в помощи Вышняго…
Нина Андреевна почти никогда не говорила с матерью о бабушке. Родители жили долго и были счастливы в своём супружестве. Нина Андреевна, единственный их ребёнок, выросла в комфортном, ярком и солнечном мире. Но первых шести лет её жизни будто бы и не было вовсе. А они просто остались вот здесь, в лесной деревне с романтическим названием «Старые пруды» и забылись на многие годы.
Поздняя осень 1945 года. После первого зазимка слякоть, грязь, гружёные телеги вязнут в полколеса. А на лужайке место чуть повыше, суше, и там любит собираться детвора после школы. На толстом бревне расселись зрители, Ниночка «даёт» концерт. Ребята побольше смеются, подзадоривают артистку, но та нисколько не смущаясь и никого не слушая, выводит голоском точную мелодию серьёзной песни.
…и на стааарой , смолееенской дороооге
…повстречаали нежданных гостей…
- Во, Ниночка даёт, вот тянет! Артистка, - комментирует всё происходящее старший паренёк, Боря Круглов. Ниночку, особо полюбили после елки в школе. Там она вышла в круг, и совершенно по-взрослому спела арию, которую разучила возле радио.
Уж полночь, а Германа всё нет…
- Ниночка, давай частушки! – И все смеются, знают, что сейчас будет. Ниночка совершенно серьёзно достала из кармана подобие носового платка, топнула много раз клееным сапожком и пошла по кругу. Она мастерски переставляет своими худыми ножками, делает несколько плавных поворотов, и обращаясь к зрителям , запевает:
Я иду по берегу,
Берег осыпается,
Я беззубого люблю,
Лучше, не кусается…
Все покатываются со смеху и просят спеть про Гитлера, но Ниночка не поёт, а смотрит в дальний конец улицы. Там остановилась большая, блестящая машина. На такой обычно приезжает начальство, но она понимает, что это не оно. По улице шла молодая, красивая, хорошо одетая пара, мужчина и женщина. Они шагнули на деревенскую улицу, словно с экрана, из трофейного кино, что так часто показывали после войны. Они подошли к детям, внимательно на них посмотрели, мужчина поздоровался первым.
- Здравствуйте, молодые люди! — Дети не знали что ответить, с ними никто так не здоровался. Женщина молчала и только внимательно рассматривала каждого. Глянув на Ниночку, она вдруг громко начала плакать, Ниночка не поняла, чем она могла огорчить незнакомую красавицу и сжалась в комочек. Улица примолкла.
А дальше воспоминания рвутся, бегут отрывки, которые уже невозможно склеить. Вот она видит, как прижимается к бабушке и не хочет подойти к незнакомым людям. Её во что-то одевают, но она срывает с себя чужую одежду и облачается в своё пальтечко. Потом она убегает во двор и прячется в загоне у козы, её ищут, зовут, она слышит и не отзывается. А дальше, как она не старается, она не может вспомнить, как её увозили с собой родители. Помнит только растерянное лицо бабушки и скрип протеза дяди Антошкина, и больше ничего…
Нина Андреевна проснулась, вытерла мокрые глаза, во сне она плакала. Где-то сонно дышала хозяйка. Она села на высокой кровати, на душе было легко. А дом начинал наполняться светом восходящего, неяркого, осеннего солнца.
Кузнецова Зинаида
**
Если Вы хотите опубликовать свои воспоминания или рассказы о жизни в деревне в группе "Исконно уральский говор",отправьте письмо на электронную почту: isckonno@yandex.ru В письме немного расскажите о себе.
Удивите читателя, порадуйте его! И искренние чувства читателя, которые он испытает от того, что прочитал ваш рассказ, и будут самым большим гонораром за ваш труд.
С огромным уважением к вашему труду писателя.
***
Подписывайтесь на мой канал: https://ok.ru/iskonnoura Первая публикация: https://ok.ru/iskonnoura/topic/69089267630116
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 14