"Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы (в идиоте злость или доброта — совершенно безразличные качества), а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним. Издали может показаться, что это люди хотя и суровых, но крепко сложившихся убеждений, которые сознательно стремятся к твердо намеченной цели. Однако ж это оптический обман, которым отнюдь не следует увлекаться. Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений…" Михаил Салтыков-Щедрин
Развяжи мои крылья, пожалуйста. Усади на колени свои. Мне не нужно ни лести, ни жалости. Я не видела только любви… По холмам, и по кочкам, пробоинам, Всё меня волочила судьба. Только я не похожа на воина. Запылился мой розовый бант, Тот, с которым весёлая, звонкая, Я с портфелем бежала домой. Но мечты, что реальностью скомканы, Счастью тихо сказали «Отбой…» Завертелась стандартная, взрослая, И, ничем неприметная, жизнь. Грёзы в дальнее плаванье посланы, Да и я вместе с ними, кажись. А потом в суматохе обыденной Сердцем я ощутила тепло… Сколько нежной любви не увидено… Сколько лет просто мимо прошло. Я в заложниках сна необычного, Где расправлены крылья мои. Счастье вдруг персональное ли
Пионерский лагерь Пацан из гипса, к небу горн, И муравьи ползут из трещин. Садится солнце за бугор, На ужин нам пирог обещан. Мы нижем бусы из рябин И шепчем страшные секреты. Волшебник добрый, Аладдин, Прощался с нами в это лето. Мы знаем всё уже про джаз, Зовем друг дружку стариками, И вырастает что-то в нас, Топорща майки бугорками. Уже к мальчишкам интерес, Кудрявых просто не хватало. Осуществляющим ликбез Был Мопассан под одеялом. Французский фильм «Фанфан-Тюльпан» Привёз механик по ошибке И загораживал экран, Когда там целовались шибко. На фотографии смешной На фоне знамени с призывом Та, что была когда-то мной, В том, пятьдесят восьмом, счастливом... Горит открытый честный взгляд, И
Господь! Не погаси мою свечу, Пока нужна, кому-то я на свете. Пока, проснувшись утром на рассвете, Я улыбнуться небушку хочу. Господь! Не погаси мою свечу, Пока рука поднялась для молитвы, Пока с душой иду в миру открытой, А в горестях лишь плачу и молчу. Господь! Не погаси мою свечу, Пока стекают слезы восковые. Пускай друзья останутся живые. Пошли им испытанья по плечу. Господь! Не погаси мою свечу, Пока несу добро и радость людям. Пусть беды моё сердце не остудят. Я верою, с лихвою, заплачу. Господь! Не погаси мою свечу, К груди нательный крестик прижимая, Я на земле страданья оставляю, Когда к далеким звёздам улечу. В молитвах у иконы я шепчу: Пускай еще мне солнышко посветит. Пока
Уходя, ничего не берите из прошлого, Как бы вас ни жалели потом благодетели. Уходя, ничего не берите из прошлого Даже чашка порою бывает свидетелем. Только вашу любовь унесите с собой Пусть сегодня застыла она от обиды, Только вашу любовь унесите с собой С нею в новое счастье дороги открыты. Пусть, любовь человеку даётся одна, Ну, а если случилось тебе ошибиться, Если выпита чаша обиды до дна, Значит, счастье уже не должно повториться. А чтоб счастье вернуть, есть законы свои - Можно вновь полюбить без смущения ложного, Так что мой вам совет – Кроме вашей любви, Уходя, ничего не берите из прошлого! А чтоб счастье вернуть есть законы свои - Можно вновь полюбить без смущения ложного, Так ч
Самое горькое на свете состояние — одиночество, Самое длинное на свете расстояние — то, что одолеть не хочется, Самые злые на свете слова — «я тебя не люблю», Самое страшное, если ложь права, а надежда равна нулю. Самое трудное-это ожидание конца любви, Ты ушел, как улыбка с лица, а сердце считает шаги твои. И все-таки я хочу самого страшного, Самого неистового хочу. Пусть мне будет беда вчерашняя И счастье завтрашнее по плечу. Я хочу и болей, и радостей. Я хочу свою жизнь прожить не в полсердца, не труся, не крадучись Я взапой ее стану пить. Я хочу ее полной мерою: В руки, в сердце, в глаза и сны. Всю — с надеждою и изменою, Всю — от крика до тишины! Андрей Дементьев