Мой народ, не склонивший своей головы,
Мой народ, сохранивший повадку травы:
В смертный час зажимающий зёрна в горсти,
Сохранивший способность на северном камне расти.
Мой народ, терпеливый и добрый народ,
Пьющий, песни орущий, вперёд
Устремлённый,
встающий -
огромен и прост -
Выше звёзд: в человеческий рост!
Мой народ, возвышающий лучших сынов,
Осуждающий сам проходимцев своих и лгунов,
Хоронящий в себе свои муки - и
твёрдый в бою,
Говорящий бесстрашно великую правду свою.
Мой народ, не просивший даров у небес,
Мой народ, ни минуты не мыслящий без
Созиданья, труда,
говорящий со всеми как друг,
И чего б не достиг,
без гордыни глядящий вокруг.
Мой народ! Да, я счастлив уж тем,
что твой сын!
Никогда на меня не посмотришь ты взглядом косым.
Ты заглушишь меня, если песня моя не честна.
Но услышишь её, если искренней будет она.
Не обманешь народ. Доброта -
не доверчивость.
Рот,
Говорящий неправду, ладонью закроет народ,
И такого на свете нигде не найти языка,
Чтобы мог говорящий взглянуть на народ свысока.
Путь певца - это родиной выбранный путь,
И куда не взгляни - можно только к народу свернуть,
Раствориться как капля в бессчётных людских голосах.
Затеряться листком
в неумолчных шумящих лесах.
Пусть возносит народ -
а других я не знаю судей,
Словно высохший куст, -
самомненье отдельных людей.
Лишь народ может дать высоту,
путеводную нить,
Ибо не с чем свой рост на отшибе от леса сравнить.
Припадаю к народу.
Припадаю к великой реке.
Пью великую речь,
растворяюсь в её языке.
Припадаю к реке,
бесконечно текущей вдоль глаз
Сквозь века, прямо в нас,
мимо нас, дальше нас.
Комментарии 3
( в начале 60-х
сотрудник отдела поэзии журнала " Юность", отвечал за взаимодействие редакции с молодыми поэтами ):
С Бродским я провел сорок минут. За это время мы сказали друг другу по три слова. <...> Иосиф принес стихи в журнал. Стихов было много. Надо было отобрать из них возможную подборку.
Мы сидели в пустом зале. Я читал. Он оглядывал стены с какой-то дежурной выставкой.
Чем дольше я читал, тем яснее мне становилось, что эти стихи у нас никогда не пойдут.
В них не было ничего антисоветского. Просто это была поэзия, отрицающая жизнь, которой жил журнал, да и все советские журналы того времени.
Мне, до неприличия, нравилось то, что я читал.
Я отобрал какие-то стихи, безо всякой надежды на то, что они пройдут редакционное сито.
Так я и предупредил Иосифа. Он посмотрел отобранное, улыбнулся, сказал, что хорошо бы, конечно, чтобы стих...ЕщёЮрий Ряшенцев -- советский и российский поэт, прозаик и сценарист, автор стихов к песням для театра и кино, мастер мюзикла, переводчик
( в начале 60-х
сотрудник отдела поэзии журнала " Юность", отвечал за взаимодействие редакции с молодыми поэтами ):
С Бродским я провел сорок минут. За это время мы сказали друг другу по три слова. <...> Иосиф принес стихи в журнал. Стихов было много. Надо было отобрать из них возможную подборку.
Мы сидели в пустом зале. Я читал. Он оглядывал стены с какой-то дежурной выставкой.
Чем дольше я читал, тем яснее мне становилось, что эти стихи у нас никогда не пойдут.
В них не было ничего антисоветского. Просто это была поэзия, отрицающая жизнь, которой жил журнал, да и все советские журналы того времени.
Мне, до неприличия, нравилось то, что я читал.
Я отобрал какие-то стихи, безо всякой надежды на то, что они пройдут редакционное сито.
Так я и предупредил Иосифа. Он посмотрел отобранное, улыбнулся, сказал, что хорошо бы, конечно, чтобы стихи появились в печати в таком составе. И на этом мы расстались.
Стихи, конечно, не прошли.....
Вперые оно было опубликовано только в 2011 году.