Как же тяжело и как жестоко
Растерзано нутро, уже нет сил.
Уже у мамы больше нету сына
А вот совсем недавно, он был жив.
И как же больно мне, как для меня жестоко
На улице мне видеть молодежь,
Ведь в каждом из парней я представляю,
Что, будто, ты вот так же подойдешь.
Но только вот не знают, что творится
Не знают, что бурлит в моей душе.
Не успокоиться и не остепениться,
Не спрятаться мне даже в камыше.
Душа моя вся доверху залита,
Душа залита горечью сполна.
Как хочется всю горечь разом вылить,
Да не получится-присохла же она.
И даже не получится разбавить
Ни молоком, ни квасом, ни водой.
Лишь по чуть-чуть смогу её убавить
Лишь ближе к смерти, меньше будет боль.
И, видимо, пока я не приближ
Как же тяжело и как жестоко
Растерзано нутро, уже нет сил.
Уже у мамы больше нету сына
А вот совсем недавно, он был жив.
И как же больно мне, как для меня жестоко
На улице мне видеть молодежь,
Ведь в каждом из парней я представляю,
Что, будто, ты вот так же подойдешь.
Но только вот не знают, что творится
Не знают, что бурлит в моей душе.
Не успокоиться и не остепениться,
Не спрятаться мне даже в камыше.
Душа моя вся доверху залита,
Душа залита горечью сполна.
Как хочется всю горечь разом вылить,
Да не получится-присохла же она.
И даже не получится разбавить
Ни молоком, ни квасом, ни водой.
Лишь по чуть-чуть смогу её убавить
Лишь ближе к смерти, меньше будет боль.
И, видимо, пока я не приближ