У мамы не бывает выходных И сон её – вполглаза, и – вполуха! Проходит ночь в молитвах о родных И сладкий сон детей – её заслуга. И дальше (как бы ни было потом!), Когда птенцы гнездо её покинут, Прикроет от невзгод своим крылом – Отступят беды, отпадут и сгинут. И пусть нам сорок или шестьдесят – Мы, всё равно, для мамы только дети. Живёт она для нас и для внучат, И бережёт нас от всего на свете. Вся жизнь её – молитва о родных. Её не видно – только мама с нами! И замечаем мы её тогда, Когда её, увы, уже не станет… И поздно каяться… И что ж теперь?.. Осознаём, теперь уже, мы сами, Что стали, незаметно как-то, мы На мамин пост… На место мамы…
У мамы не бывает выходных И сон её – вполглаза, и – вполуха! Проходит ночь в молитвах о родных И сладкий сон детей – её заслуга. И дальше (как бы ни было потом!), Когда птенцы гнездо её покинут, Прикроет от невзгод своим крылом – Отступят беды, отпадут и сгинут. И пусть нам сорок или шестьдесят – Мы, всё равно, для мамы только дети. Живёт она для нас и для внучат, И бережёт нас от всего на свете. Вся жизнь её – молитва о родных. Её не видно – только мама с нами! И замечаем мы её тогда, Когда её, увы, уже не станет… И поздно каяться… И что ж теперь?.. Осознаём, теперь уже, мы сами, Что стали, незаметно как-то, мы На мамин пост… На место мамы…
Покарай их, Господи! Не просто – показательно! Чтоб видел целый мир, чтоб видел стар и млад! Прилюдность, в этом деле, обязательна! Засунь им доллары и в рот, и в нос, и в зад! Залей их золотом (расплавом), чтоб сгорели Рокфеллеры и соросы земли С марионетками их, байденомакронами, Чтоб, даже, праха, этих бесов, не нашли! И эту кокаиновую гниду, С бандеровцами вместе, раздави! Ты ж видишь их деяния бесовские И руки их, поганые, в крови! Смотри, как к телу матери убитой Прильнул мальчонка – ему нет трёх лет!.. Ребёнок мал и он не понимает, Что в этом теле мамы уже нет! Сойди на Землю, наведи порядок В том мире, что, когда-то, сотворил! И изгони с неё и зло, и беса, Пока он всё собой не з
Лишь на войне бывает правда правдой И, если друг, то это, точно, друг! И страх уходит, когда очень страшно: Горит земля и пляшет смерть вокруг! И истина, в бою, всегда, простая: «Если не ты, тогда тебя убьют!», И это знают на переднем крае, И фору супостату не дают! И человечность – это человечность: Солдаты безоружного не бьют! Нацисты, правда, недочеловеки И человечности они не признают… И красный крест, и, белым шрифтом, «пресса» – Это не цель – это, для всех – табу. У нелюдей иные интересы – Их человечность мёртвая, в гробу! Такой вот правды в мирной жизни нету – Живёт такая только на войне. Ей не страшны ни сплетни, ни наветы – У тех, кто воевал – она в цене!
Лишь на войне бывает правда правдой И, если друг, то это, точно, друг! И страх уходит, когда очень страшно: Горит земля и пляшет смерть вокруг! И истина, в бою, всегда, простая: «Если не ты, тогда тебя убьют!», И это знают на переднем крае, И фору супостату не дают! И человечность – это человечность: Солдаты безоружного не бьют! Нацисты, правда, недочеловеки И человечности они не признают… И красный крест, и, белым шрифтом, «пресса» – Это не цель – это, для всех – табу. У нелюдей иные интересы – Их человечность мёртвая, в гробу! Такой вот правды в мирной жизни нету – Живёт такая только на войне. Ей не страшны ни сплетни, ни наветы – У тех, кто воевал – она в цене!
Да, понимание того, что пуля дура, Подпитывает липкий страх, Но сила воли и мужской характер Его зажали, будто бы, в тисках! Ещё две перебежки и – окопы, И очередь в тебя, почти, в упор, И «фффуфффают» над головою пули, Расчёсывая воздух на пробор! Адреналин!.. Рывком схватил гранату И, выдернув чеку, метнул в окоп… Штурмовики, в бою, шутить не любят – Не сдался, вот по полной, и огрёб. А мог бы жить. Кричали же: «Сдавайся!» Да что теперь!.. Огонь! Огонь! Огонь! В траншею отделением ворвались – Лишь белый флаг, врагу, от смерти бронь! Но огрызается, гадёныш, не по-детски!.. Тут думать нечего – вопрос его решён – Короткой очередью, в два патрона, Был несговорчивый «укроп» приговорён. Те