Она мне чужая. -Знаешь, была бы я твоей женой, ты бы у меня из дома вылетел после второго такого загула. Наташке твоей еще памятник ставить надо за терпение. Вот что ты опять пьешь? -Достало все. -Второй раз за неделю? Вот, недавно вроде та же причина была. -Да ребенок этот достал, сил нет уже. Ни видеть, ни слышать ее не могу. Хоть домой совсем не ходи. -Ну, дорогой, а ты как хотел? Маленький ребенок в доме- это всегда шум, беспокойство. Ты думал, что этот кулек молчать всегда будет? А при чем тут моя дочка? К моей у меня претензий нет. Она кричит, потому что животик болит. Наташка не жрет ничего, молоко пропало, смесью кормим, подобрать никак не можем. Меня Наташкина дочь раздражает.
Обманчивая внешность Мавридика Ольга Сергеевна немного презрительно, немного с осуждением рассматривала барышню, сидевшую напротив и уткнувшуюся в телефон. Никакого приличия, - бурчала про себя Ольга. - находится в общественном пространстве, а ведёт себя... Как, по её мнению, не так ведёт себя девушка, Ольга ещё не придумала. Но что не так, это точно. Во- первых девица была в вульгарных порванных джинсах, каких-то затрапезных кедах и ужасной майке с дурацкой надписью. Во - вторых, на голове у неё были ужасные косички фиолетового цвета, в ухе бесчисленное множество серёжек, а на руке... Ольга закатила глаза, татуировка, словно зечка, скривила губы Ольга Сергеевна. Что за молодёжь пошла?
Когда я научился ходить, мы с папой стали посещать общественную баню.
Процесс мойки был похож на будни сталевара. Эти перемещения с дымящимся тазом внутри броуновского движения, когда из барьеров безопасности на тебе одни тапочки, выглядел смертельным номером. Одно неловкое движение какого-нибудь грязного мужчины - и бурлящая волна смыла бы все мои родинки от пупа и ниже вместе с недавно проклюнувшимися бубенцами. Это был минус, конечно. Плюс я находил в том, что, поскользнувшись, в любом углу бани можно было ухватиться за поручень.
В бане я не мылся, я в ней познавал смыслы бытия. Я восхищался передвижными выставками живописи. Причем не нужно было ходить по залам. Картины ходили сами. Обн
Достойное по делам моим принимаю.
Людмила Колбасова
«У любви два примечательных свойства: скорбеть и мучиться о том, что любимый терпит вред, а также радоваться и трудиться о пользе его» (святитель Василий Великий)
Уже заканчивалась ночь, едва лишь наметился в предрассветных сумерках день, а они всё ругались. Словами жестокими ранили друг друга, стремясь побольнее ударить в самое уязвимое место. Благо, знали куда бить...
Нина, подойдя к окну, резко распахнула его. Потянуло, отрезвляя, утренней прохладой. В облаках, резвясь, играло светом солнце, отливая красками их края от светло-золотых до фиолетовых оттенков. Неземная красота летнего рассвета. Спать бы ещё и спать, сны досматривать, ноч
Егорыч, сало и Мафиози
Тагир Нурмухаметов
Токарем Василий Егорович был от Бога. Да и то сказать, с самого окончания ПТУ и до сегодняшнего дня - профессии не изменял. Металл чувствовал. По звону его определял, каким резцом, на какой скорости и за сколько проходов вывести размер в ноль. За свою жизнь наточил тонны стружки, а изделий – пожалуй, сотни тонн.
Выйдя на пенсию, промаялся в пустой, неуютной квартире пару недель и откликнулся на просьбу знакомого начальника ремонтно-механической мастерской при автобазе. Оживил изношенный токарно-винторезный станок советского производства, рожденный, как и он, в древнерусском городе - волею судеб встретились два земляка на Урале.
«Здесь, пожалуй,
Не успела попросить прощения... Нина как раз сидела в своей комнате и делала уроки, когда услышала за дверью знакомое шарканье. Дверь скрипнула и открылась, послышался голос бабушки Сони: – Ниночка, тебе ужин разогревать? Нина, едва сдерживая себя, резко обернулась и, сверкнув глазами, посмотрела на Софью Тимофеевну с недовольством: – Ба! Сколько раз я просила тебя стучать в дверь, прежде чем входить! Неужели так тяжело запомнить? По лицу пожилой женщины пробежала тень, дружелюбная улыбка сползла с губ: – Но я все равно бы не услышала, можно входить или нет. Глухая я уже почти. – Ну и что! Зато я бы услышала, что ты идешь! А вдруг бы я без одежды была? – Ну ничего страшного, я бы отве