Как-то позвонила мне многоюродная тетушка и пригласила на свадьбу своей дочери – моей многоюродной племянницы, которую в последний раз я видала в ее шестилетнем возрасте.
Попытка улизнуть не удалась.
– Хоть раз в двадцать лет встретимся, только попробуй не явиться, – грозно сказала тетушка.
Приглашение с голубками и розочками от Светы и Анатолия было прислано, пришлось идти.
Считай, суббота пропала, но куда деваться.
И вот я с букетом, поганым настроением и желанием уйти через часок по-английски приезжаю в ресторан, иду в банкетный зал, меня сажают в компанию веселых молодых людей – друзей жениха, которые, пропустив пару рюмочек, начинают восхищаться, какая
Есть тип людей, которым нельзя помогать. Даже на вопросы им нельзя отвечать. Даже на вопрос «который час» отвечать не надо.
Потому что потом вас обвинят и свалят на вас ответственность за все свои проблемы. За всю свою жизнь.
Это неудачники, но не обычные, а так называемые «злобные жертвы». Они всегда жалуются, они вечно обижены и недовольны. Они всегда винят других, обычно тех, кто рядом, в своих несчастьях. Завидуют чужому успеху, расписывают свою жизнь в мрачных тонах, рассказывают, какие они несчастные. Но всегда виноват в этом кто-то другой. Тот, кто рядом.
Дадите стакан воды в жаркий день такому изнывающему от жажды неудачнику - он скажет потом, что вода была отравленной или слишком
Светлый Ангел
Каждый вечер, уложив двухлетнего Сережку спать, бабушка доставала из кармана юбки ключ, который всегда был при ней, и направлялась в чулан. Там, притворив входную дверь и задвинув засов, извлекала из только ей известного потайного местечка другой ключ и отпирала большой дубовый ларь, в котором хранились запасы того ценного, без чего нельзя было выжить в трудные и голодные послевоенные годы, а именно: мука, соль, спички, сухари и зерно. Впрочем, и запасами-то это назвать было трудно.
Муки оставалось совсем немного: треть мешка ржаной и половина ведра пшеничной. Сухарей тоже было меньше трети мешка. Зерно же бабушка и в расчет не брала: два ведра жита на весенний посев и н
Филька спасатель (зверье мое) Наташа, улыбаясь, смотрела на Филю, который стоял и держал в зубах поводок, при этом вся его мордочка улыбалась и его пушистый хвост вилял. -Идем, идем! – смеясь сказала она , обуваясь. Филя радостно запрыгал и помчался к дверям. На дворе середина июня. Наташа в отпуске, но вставать рано, это уже привычка, да и у собачников, это как обычно, утренний выгул питомца. Поводок можно было не пристегивать, время было раннее и народу было мало. Да и зачем? От их дома, до парка буквально три минуты и для Фили это вообще не расстояние. Пока Наташа неспешно шла, не выпуская из виду его, он уже галопом умудрялся промчатся по всем меточным местам , сделать свою мелкую н
Мы должны помогать моим детям, они уже и твои, — резко поставил меня перед фактом муж
— Не знаю, хватит ли денег до зарплаты? Мне так хочется себе новую кофточку купить. Увидела в магазине, и как спать теперь с мыслями о ней?
Женщина мысленно примеряла кофточку попеременно то к юбке, то к брюкам, то к джинсам. Ох, в мечтах она просто великолепно смотрелась на ней. Но, только взглянув на мужа, она все поняла и в сердцах воскликнула:
—Как вымотал меня этот ремонт. И зачем он был нужен?
— Потому что у тебя здесь все разваливалось, где только не тронь. А мебель? Еще, наверное, Брежнева помнила.
Мужчина рассмеялся, шаря по холодильнику. Что за привычка сто раз его проверять, что там появится
Королева
Когда родители Инги объявили ей, что переезжают из большой шумной Москвы в провинциальный городок, возмущению ее не было предела. Она считала себя столичной жительницей и не представляла жизни без ночных тусовок, клубов и возможности подцепить богатого жениха. Но мать, всегда поддерживающая дочь, вдруг стала непреклонной:
-Отец болен, ему нужен покой и чистый воздух. Я не могу рисковать его здоровьем!
-Так и не рискуй! Езжайте вдвоем с отцом в любую тмутаракань, какую хотите, а я останусь здесь! - нашла "выход" Инга.
-Да пожалуйста! - мать покоробило такое безразличие дочери к здоровью отца. - Только вот квартиру мы продаем, где ты будешь жить - не знаю. Да и оплачивать твое прож