Проклятье века — это спешка, и человек, стирая пот, по жизни мечется, как пешка, попав затравленно в цейтнот. Поспешно пьют, поспешно любят, и опускается душа. Поспешно бьют, поспешно губят, а после каются, спеша. Но ты хотя б однажды в мире, когда он спит или кипит, остановись, как лошадь в мыле, почуяв пропасть у копыт. Остановись на полдороге, доверься небу, как судье, подумай — если не о боге — хотя бы просто о себе. Под шелест листьев обветшалых, под паровозный хриплый крик пойми: забегавшийся — жалок, остановившийся — велик. Пыль суеты сует сметая, ты вспомни вечность наконец, и нерешительность святая вольется в ноги, как свинец. Есть в нерешительности сила, когда по ложному пути
Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные росли.
В саду пиликало и пело - журчал ручей, и цвел
овраг,
Черешни розовое тело
Горело в окнах, как маяк.
Душа дождем дышала сладко,
Подняв багровый
воротник,
И , словно нежная облатка
Щегол в дыхалище
проник.
Во мне бурликнул свет,
как скрипка,
Никто меня не узнавал, -
Такая солнечная глыбка
Преобразила мой подвал.
С тех пор прошло четыре лета.
Сады - не те, ручьи - не
те.
Но помню просветленье это
Во всей священной простоте.
И если достаю тетрадку,
Чтоб этот быт
запечатлеть,
Я вспоминаю по порядку
Все то, что хочется
воспеть.
Все то, что душу очищало,
И освещало и влекло
И было с самого начала