ШАБЛИ Стоит, горбат и непригож, С котомкой, сшитой между делом, В Шабли простой рязанский ёж - Приехал, сука, к виноделам. От гари, ржи, избытка тел, Постылой лжи и рож парадных В Европу он сбежать хотел - Пожрать улиток виноградных. Для чужака в чужом раю, Где пьётся брют и лозы вьются, Приятно думать: Вот, стою. Сейчас поссу, и хрен вам в блюдце! Уже вдали бурлит Дижон В смешной борьбе мешка и шила... А ёж был спидом заражён. И сдохнет здесь. Так жизнь решила.
МСТА До сих пор не верю, и тру виски - Потерялся ёж мой, Иван Ильич. Чем слабеть без памяти от тоски - Взять трески, да с нею испечь кулич. Донести до царских его до врат, Бить челом: Мол, батюшка, ёж пропал - Толь к лисе, толь к чёрту, коль чёрт не брат, В оборот мой милый, как кур, попал... Да к обеду споро сварить борща, Усмирить соседа, полить укроп... А над Мстой сороки летят, треща, Крестит их бутылью расстрига-поп. Прикупить бы меру овса и рожь... Вдруг окстилась: Боже, что я несу?! В огороде сгинул твой серый ёж! Был бы белым - мигом порвал лису. Какерлакам* силы господь-то дал, Да в глазах их красных узришь беду... Ну, а мне лишь чёрный курить сандал - Так быстрее вслед за ежом уй
АХЕРОН Ёж исчезает, не подумав, Бежит, плетня не починив, С чужой фамилией Курдюмов, По синеве озимых нив. Стальной жетон на грудь навесив И намотав на шею жгут, Бежит он к югу. В Херсонесе Его с весны пиастры ждут. И ты бежишь. За ним. Не вместе. В благословенный Ахерон. Не ради чести или мести, А чтобы, выжив, сесть на трон. К чему плодить людские бури, Когда решается вопрос Одной дырой в колючей шкуре? И где там ёж? Быльём порос. Шепнут тебе каппадокийцы, Под рокот волн и шелест ряс: За ним уплыли три убийцы, И каждый с нас по сотне стряс. Потом добавят: Он в пустыне. С тремя кинжалами в спине. И намекнут тебе, что ныне И присно некто на коне. Ты быть согласен этим нектом, И сам, как
БРАДОБРЕИ Чернеет парус между прочих, А прочих здесь хоть жопой ешь! Наш галиот везёт охочих До сладкой жизни в Марракеш. Подходим к рейду Касабланки, Над нами реет чёрный флаг. Вокруг иные. Как портянки, Обвисли в дрейфе… Оверштаг! Как старый Риттер ловит ветер, Хоть головой и оловян! И лишь пред ним мы все в ответе — Опять на смерть везём славян. Все русобёги — так, в насмешку, Их окрестил наш адмирал. Москва приносит в жертву пешку? А адмирал её украл! Увёл фелюгу из Измира, Где вся никчёма собралась За кавой ныть про судьбы мира… А в ней товар, акулья пасть! Три сотни розовых, как свиньи, Визжащих, жирных… Вот так приз! Таким вбивают в глотки клинья И без затей везут в Белиз. Но у
АРХОНТ Пора, сбросив рясу, покинуть обитель, От их одуванчиков только изжога! В Москве меня ждут аксельбанты и китель - Я снова архонт в светлом воинстве Бога. Ландо отпустив, выхожу на Неглинке. Москва, где твоя невозможная серость? Колышутся флаги под музыку Глинки, Все арки забиты рекламами Ксерокс. От летних кафе сладко пахнет ванилью, В проездах укрылись ряды фаэтонов... Вручив мне погоны, лупару и крылья, Приветственно машут отцы легионов. Вливаюсь в ряды, ожидая приказа. На что ополчат? На Тик-ток или Твиттер? Вскрываю под роспись. Ну что там? Зараза! Огнём и мечом усмирить вольный Питер? Когда-то я так же зимой новгородской Нажёг на острог бунтарей вислоусых... Стонала земля под
ПИСЬМО Листок пожелтел, видно, был не вчера обоссан, На сгибах уже облохмачен, как старый пёс. Опять мне писал на зону чужой опоссум - Так много ненужных жалоб, соплей и слёз. И в каждой строке - лопаты, кирки и грабли, Носухи, виверры, ласки, хорьки... Ботва. Надежды в далёкой Ницце купить кораблик, Бумажный не хочет. А дальше слова, слова... И в каждом из них не радость, не гнев, не нежность, Не страх и не тяга вновь преступить закон, А нюни, что жизнь - суровая неизбежность, С которой никак не может смириться он. Деньжат с меня что ли хочет срубить, лошара? Смешно, всё моё богатство - один стилет И пара монет... Я старая капибара, И срок мне мотать неполных двенадцать лет.