И снова мой добрый друг Иван Иваненко (Лунный Лис) с новым прекрасным прочтением стихов. Земной поклон тебе, друже, за твой труд, время и твою неизбывную искренность.
А дождь был серым, лил и лил, Да не жалел всех нас: Размякли холмики могил, Сырел на церкви спас, Дороги вздутым животом Рябели на глазах. А дождь как книжка лил о том, Что в повести - гроза. Дождь лил под свитер, На чердак, На город, где темно - Нам мерзлось и чихалось так, Что звякало окно. Болелось, вылось от тоски - А он все лил и лил. И были в нем мы все близки, Но не было любви. Мы проклинали этот дождь, Ругали от души: «Ну хватит, что же ты идешь? Закончись, поспеши!» Дождь нас не слушал - Шел и шел В чернеющей земле: По крышам опустевших школ, По всей стране, По мне. А после стих. И воздух был Прозрачен, влажен, чист. Вставал уверенный ковыль, Дурман расправил лист. Все стало белым
Дорогой психиатр, вы мне многое обещали: Что реальность расправит плечи и сбросит шали, Что нагие ключицы улиц сорвутся в танец, И чудовища разума мне прекратят являться. То есть этот абсурд, по словам вашим, станет смыслом. Надо жить, собирая коллекцию дат и чисел, Проходя километры страниц или почерк дороги, Потому что тоска заперта в производственных сроках. И я жил. Я трудился. Обзавелся двумя детьми, Но не стало лучше. То есть время исходит из тьмы, Как тогда - когда я стоял возле вас ребенком И бессильные руки казались мне слишком тонкими. Мир остался духотворим и предельно мрачен, В нем любые люди лечили меня от счастья, Потому что здесь эйфория подобна спазму - Поддается контролю су
Сегодня на внутреннем море опять штормяще, Прогнозы не то чтобы врут, но сулят ветра, Которые новой тяжестью выгнут мачту Такого непрочно-тоненького хребта. А значит опять акварели чернильной тучи На коже - какими становятся синяки. Но знаешь… Вот это море - осталось лучшим Из всей моей жизни, из долгой ее чепухи. Прогнозы привычны. Отвесные скалы справа, Штыки плавников, Впалость горьких и бледных скул. А помнишь, как изумительно было плавать, Пока мы с тобой не стали верить в акул? Аль Квотион
Скоро ночь придёт. Буду нем и тих, Буду сцеживать на пол чувства. А к утру во мне не родится стих, Потому что там станет пусто. И твои глаза - не зажгут рассвет, Не накроют меня от ветра, Не откликнутся в дорогом родстве, Бывшим важным И бывшим светлым. Не запустят сердце - любить, терпеть, Рваным пульсом словесность мучить. Заводной игрушкой мне быть теперь, От которой потерян ключик. Скоро ночь придет. Так чего ты ждёшь? Не осталось во мне поэзии. Выключай глаза и берись за нож - Ты же точно знаешь, где резать. Аль Квотион
Все будет в порядке. Это сейчас земля под ногами кажется шаткой, Это сейчас ты глядишь в одну точку застывшим взглядом. Но не надо во тьму. Ты слышишь меня? Не надо. Просто дальше дыши и считай до пяти на выдохе. Завтра будет июнь. Солнце лечит любые вывихи. Солнце, знаешь, такой летящий над миром госпиталь, Обращенный к тебе живыми глазами Господа. Эти сотни царапинок сердца… Они затянутся. Ты однажды протянешь руку и тронешь пальцами Настоящее облако, с детства тобой забытое. Это только сейчас ты считаешь себя убитым, Это миг, это краткий крик - но за ним назначены Золотые просторы в ангельских одуванчиках. Луговые края любви, голубые росы, Где лежит на ладонях цветов зоркое солнце.