Мы, дети шестидесятых-семидесятых, очень любили хлеб. Не в том смысле, что мы любили его есть, потому что жили плохо, голодно, и хлеб спасал наши юные организмы от недостатка калорий. Мы его любили вообще. Как идею, как символ, как что-то очень важное, незыблемое и прекрасное. Мы ведь росли на фильмах про войну, на рассказах деда о том, как мамка пекла ему и еще семи его братьям лепешки из лебеды, на бабушкином укоризненном взгляде, когда недоеденная корочка отправлялась в мусор. А ещё бабушка всегда сгребала хлебные крошки со стола в горсть и одним скупым движением отправляла их в рот. Мы уважали хлеб. Бравировали, конечно, кидаясь горбушками в школьной столовой. Но это был как раз именно
******************** Люблю бывать в гостях у родителей. — Мама, а папа где? — С утра полез мне за сапогами на антресоль и пропал... То есть у них в квартире немного восьмидесятые, заповедник, хотя телевизор по диагонали в два раза длиннее моего. На обед фирменные мамины котлеты. Те, которые помимо котлет, пахнут ещё и детством. За годы они стали только вкуснее. Мой Артём называет их «коклеты», от чего кажется, что он с ними кокетничает. Порой, и правда, кокетничает, ковыряя котлеты вилкой, а я свои пять уже проглотил и воровато тянусь к его. — Сынок, прекрати! — ругается мама, — кто здесь ребёнок, спрашивается. Я же дома у родителей, хороший вопрос. У Артема с дедом деловые отношения