Украинская Церковь сейчас висит на Кресте. Она истекает кровью и кричит в небо: «жажду».
Миллионам наших братьев сейчас вбивают в ладони гвозди. Им перебивают голени и тычут в высохшие губы губкой с уксусом. Мы большей частью глядим на это пока (да, да, только пока) через экран гаджетов и так часто говорим, как те евангельские зеваки у Креста: «Спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с Креста». (Мф.27:40) Я слышу это страшное евангельское издевательство почти в каждом нынешнем осуждении распятых епископов. Остановимся. Пришло время замолчать. Страшное совершается. Мы свидетели мученичества. Мы на кровавой арене Колизея первого века. Что, будем вопить со всеми, пока святых сжирают львы? Д
Однажды увидел отшельник в лесу сокола. Птица несла в клюве кусок мяса. Опустившись в свое гнездо, она принялась рвать мясо на кусочки и кормить им раненого вороненка. Отшельник удивился тому, что сокол кормит вороненка, и подумал: «Это Бог дает мне знак. Он не забывает и раненого вороненка. Бог устроил так, чтобы грозный сокол кормил беззащитную птицу, принадлежащую к другому виду. Отсюда ясно, что Бог всякому Своему творению подает то, в чем оно нуждается, а мы так печемся о себе… Отныне не стану больше думать о себе. Бог дал мне понять, что я должен делать. Не буду больше добывать себе пищу. Бог не оставляет Своих созданий, не оставит и меня». Сказано — сделано. Уселся он в л
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернёмся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминёмся.
Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.
И качнётся бессмысленной высь