Муся Пинкензон, маленький еврейский скрипач, в 11 лет погибший на Кубани в далёком 1942 году. Он не убил ни одного врага, не распространил ни одной листовки, ни разу не пускал под откос поезда с вражескими танками. Его борьба с фашизмом длилась всего несколько мгновений, а оружием его были скрипка и великое мужество...
Его практически никто и никогда не называл полным именем Абрам, все звали Мусей - так, как называла его мама. Позже из-за этого возникла путаница - некоторые считали, что полное его имя Моисей. Но родные Муси Пинкензона, пережившие войну, рассказали, что мама мальчика, Феня Моисеевна, звала его «Абрамуся». А позже это уменьшительно-ласкательное имя укоротилось до просто «Муси
Пятилетнюю Люську решено было отправить на лето к бабушке. Девочка плакала, не хотела; бабушку она не помнила и остаться у нее без родителей ей казалось страшно. Но родители были непреклонны. Папа был партийный работник, мама учительница. Они оба были заняты на работе с утра до вечера, и Люська оставалась дома под присмотром соседки. А у той и своих трое, мал-мала меньше. Мама, пытаясь успокоить дочку, говорила: «Вот увидишь, как тебе понравится. У бабушки есть курочки, ты их будешь кормить, и козочка тоже есть, ты с ней подружишься, она тебя молочком будет поить.» Девочка умолкала на время, пытаясь представить, как это козочка может поить молочком. На утро был назначен отъезд. Папа выхлопот
И не сказать, что бабка Настасья была такой уж шибко набожной, нет. Но иконы в красном углу стояли, сколько я себя помню.
А мать ни в какого бога не верила, а наоборот.
Через это у них с бабкой организовался затяжной конфликт. Мать требовала убрать иконы с глаз долой. Бабка была категорически против. Периодически то одна, то другая пытались привлечь на свою сторону деда. Бесполезно. Дед, как Швейцария, сохранял нейтралитет. Только посмеивался в усы. На самом деле, ему было абсолютно пофиг.
И так бы эта бабья война и тянулась до бесконечности, если бы не одно роковое событие.
На очередном комсомольском отчетно-перевыборном собрании мать избрали секретарём комсомольской организации колхоза.
И
О, это прекрасное НУ И ЧТО, которому научила меня в далёком ещё детстве одна бесстрашная женщина...
Я тогда бултыхнулась белым костюмчиком в самую грязную из луж, и озабочена была лишь тем, что сейчас обо мне скажут на конкурсе чтеца, переодеться до которого у меня не было ровно никакого шанса...
Одна из учительниц с сожалением велела мне отправляться домой, а другая - нет...
- Грязная? Ну и что??? - удивилась она, - стихи-то не забыла?
- Нет, - всхлипнула я своим красным прорёванным носом.
- Тогда вперёд! Не костюм демонстрируешь!
- Да ты глянь на неё! - возмутилась первая.
- Ну и что??? Нормальный ребёнок в нормальной ситуации. Не в самой худшей. А хуже будут. И если к
Он снова захотел её вернуть. Привык, что всё прощала и ждала. Набрал: "Привет! Я был не прав. Забудь. Любить как ты другая не смогла. Я жизнь свою по строчкам разобрал. Переосмыслил многое, малышка. Прости, что твоё сердце растоптал. Ты мне нужна. Знай, без тебя мне крышка. Прошу, давай попробуем сначала. И день и ночь хочу делить с тобой. Я твой корабль у твоего причала. И мне не надо никакой другой. Я научился наконец ценить те чувства, что сквозь боль ты пронесла. Ты научила искренне любить. Мне так тепло у твоего костра.." Он ждал ответа. Трое суток ждал. И снова написал: "К чему игнор? Был дураком, теперь я осознал, что от любви отказываться - вздор." Пришёл ответ: "Како