Ах, месяц май весёлый и нарядный, Я в этот месяц маялась изрядно... когда кипела бешено сирень, и яблони сорили лепестками, Лишь капельниц тревожила капель, однопалатницы на все лады стонали, А за окном плыла цвела весна.. и солнце жар сливало окаянно.., Я выживала, восставала ото сна, разбив оковы немощи стеклянной, а этот май мне силы придавал... И звал меня ветрами будоража, На зов его я как слепая шла, Но, мне казалось стойко и отважно, Стучало сердце,бухал звон в ушах, Я думала, в церквях колокола, И подавляя липкий тёмный страх всё удивлялась,надо-же,жива! Ах, месяц май весёлый и парадный, Я в этот месяц маялась изрядно, всё--ж поменяла на сосулек звень, Капельниц постылую кап
Тоска зелёная... Тоска-страшная штука, не дай Бог никому её испытать! Жестокая, пронизывающая до самого нутра. Хватающая за горло, мешающая жить! Особенно когда стар и одинок. А в праздники, когда сидишь у окна,из соседних окон музыка льётся, нарядные люди снуют туда и сюда. Смотришь с сожалением,и только успеваешь,слёзы платочком вытирать. Было же !, У тебя всё было!ты добровольно сам всё порушил... Теперь в этой ненужности,и одиночестве доживаешь никчёмную жизнь. Раньше хоть пенсия радовала.Всю--то жизнь старательно заполнял эту треклятую цистерну. одно ещё осталось--это воспоминания! Порой сладкие, чаще горькие... Вспоминает как с армии пришёл, молодой, бравый, кровь ки
стерпится-слюбится... Стерпится-слюбится, а когда оно стерпится, а когда оно слюбится? Это такое испытание! Вот и Татьяна сунула голову в этот омут, судьбу пытаясь обмануть. Бросил её муж с ребёнком двухмесячным бросил. Подруга лучшая увела, позавидовала. Вскоре развод! И осталась Татьяна одна, в чужом городе, в общежитии, из жалости... Ох, и ум то у неё скудненький, доверчивая больно. Сашку своёго любила, до дрожи в коленках. Вроде всё было ладно, мать Санькина, не смирившись-с дурой деревенской-- на порог их не пустила,даже с ребёнком. а тут эта Маринка подкралась, хитрющая как лиса. Вроде помогала, вроде сочувствовала, а сама свою выгоду ублажала. Да Татьяна уже не ревёт, о
А счастье было хрупким как фарфор, И вспыхнуло звездой недолговечной, Так отчего-же мучает с тех пор? Один вопрос, извечно-человечный... Зачем оно звенящее легко, Заполнило всю душу мне и тело? К чему оно манило и влекло? Растормошив, навечно улетело, И было счастье хрупким как фарфор, Растаяло шагреневою кожей... Друзья и недруги слетались как на мёд, Им так хотелось быть счастливым тоже, А счастье, словно точка за строкой, Лишь горький дым, да слёзы то и дело., Когда-то оно создано тобой! И за тобою следом улетело! Закономерно, что ещё сказать? Задача сообщающих сосудов, И это всё,что ты сумел создать! Из ничего, и вообщем ни откуда! Но, счастье было хрупким как фарфор,
У меня удивительный день! Расцвела в палисаде сирень... Аромат её пряный витает, Моё сердце хмелеет и тает... Ах, сирень, моя сладкая боль, дай мне в прок насладиться тобой, В восхищенье душа обмирает! А сирень! она всё понимает, Она ветками гладит плечо, Отчего-же глазам горячо?! Сам собой напросился ответ, Это юность прислала привет, Ах, сирень-моя сладкая боль, Дай-же я полюбуюсь тобой, И свою вспоминая весну... В аромате твоём утону, У меня удивительны й день! В палисаде бушует сирень.. Лепестки шаловливо срывая, её ласковый ветер качает, Елена Ганова-Дуденкова.
Про болото! в болоте было тихо и надёжно, К друг другу относились осторожно, Никто и никого не ел! А старый аист всем владел! Он мирно правил, хоть лукавил, И лбами соплеменниц не стучал, Но, надоело прозябать и всё ж, Взяла правленье в руки молодёжь, кипят младые силы, кровь клокочет! И каждый делает что хочет.... Две постаревшие кукушки, Не раз имели по макушке... Ехидна туго знала дело... Она про каждого шипела... Пошла такая неувязка, Что прошлое казалось сказкой, Здесь каждый не жалея сил, Себя во всём превозносил, Болото глухо волновалось, КУльтурным быть оно старалось, Но, всякий рвётся в небеса... Такие знать здесь чудеса... И под себя других подмяв, И необъятное объяв... Он