КАЖДЫЙ БОЖИЙ ДЕНЬ Солон честный хлеб в крае нашенском (Помогай, трава-одолень) – Все на полюшке, все на пашенке Каждый божий день, Каждый божий день. Как мурцовка нам наша долюшка, И не выхлебать – чаша всклень. Всё на пашенке, всё на полюшке Каждый божий день, Каждый божий день. Не знавали мы детства праздного, Не колотим и в старости пень. Всё работушки, да все «разные» Каждый божий день, Каждый божий день. Шьют и пьянь, и лень нашей нации, Но взгляните на труд деревень: От светнадцати до темнадцати Каждый божий день, Каждый божий день.
ВЕСНА МАЙСКАЯ Весну майскую недаром сравнивают с человеческой юностью, которая (особенно в воспоминаниях) всегда представляется нам светлой, безоблачной, радостной. Весна майская, пожалуй, лучшая пора года. Атласная голубизна неба, свежее дыхание оттаявшей земли, первые цветы с полупрозрачными, как детское ухо, лепестками, глянцевитые косыночки едва распустившихся листьев на деревьях. Это время, когда ещё вовсю поют скворцы, не обременённые семейными заботами, беспечно трезвонят, не умолкая, жаворонки, однако уже наполнился оживший лес и другими, летними птицами. Но самое прекрасное весеннее зрелище – распускающийся, как бы подёрнутый желтовато-зелёной дымкой лес. У нас в Минусинской котлови
ДЕВЧОНКИ ИЗ МАЛИНОВКИ Над голыми долинами Хиузок весенний. Подружки из Малиновки Хлеб сеют. На пальчики озяблые Дуют три девицы. Впору нынче взять бы им В поле рукавицы. Пожалуй, не мешало б И шапки…Ну, да где там! На каждой полушалок, Небрежненько надетый. Форс ведь не боится Даже вьюг полярных. Дерзкий свет струится Из-под окуляров. Целые недели Без кино, без вальсов. Да уж, такое дело – Весна майская. На подножках сеялок - За пылящим трактором, Тут не до веселия, Тут страда на практике. Пашня, вдаль бегущая, – Длинная, чёрная... Сеют хлеб насущный наш Сельские девчонки.
ПАХАРЬ Я сибиряк, Потомственный чалдон, Оседлый и пустивший в недра корни. На поле смотрит окнами мой дом, На землю ту, которая нас кормит. Опять страда В моём лесном краю. Спать не даёт мне дух земли весенний,
АГРОНОМ Как колокольчик, В юбочке вельветовой, Она качнулась и на стул присела. В редакции пахнуло свежим ветром И пыльными просёлками, и сеном… Поворошив тетрадные записки, Она заговорила чуть печально. Я не поверил, что у трактористов Она непререкаемый начальник. Была она и робкая, и хрупкая, Как девочка, играющая в жмурки. И красные, обветренные руки Не шли к её тонюсенькой фигурке. Представился мне день апрельский, зябкий, То брызнет луч, то градом огорошит… И без дороги, по раскисшей хляби, Шагает через поле «агрономша». А жаворонки бьются в поднебесье, Ручьи журчат в промоинах овражных, Но ей, должно быть, не до птичьих песен: Дела её суровые и важные. ...И я, как будто виноват