Обращение: Я дедушка убитого Кирилла Ковалева. Трудно передать боль семьи. Может я сейчас напишу сумбурно, но думаю пора объявлять войну беспределу. Гнилая голова беспредела снова поднимается на земле русской. Ее нужно уничтожать. Сразу скажу, я только за закон. Не понял лимонников, не понял. Мне кажется такой поддержки моей семье не нужно. Я хочу обратиться к тем, у кого ещё есть сердце, к тем кто имеет доверие и заслуженный авторитет в нашей любимой России: Владимир Абдуалиевич Васильев, Владимир Александрович Шаманов, Александр Иванович Бастрыкин. Вся беда в том, что остаются не наказанными те, кто является почвой для преступников. И пока мы не перепишем эту почву, не будет чистой наша ру
- Всё! Ухожу к молодой и квартиру поделю. Сколько ещё ты будешь мои деньги тратить! - сказал Юрий нелюбимой уже жене. Но такого он не ожидал
- Юр, а ты куда? - Светлана выглянула из кухни, вытирая руки о полотенце и с удивлением глядя на мужа.
Юрий, мужчина сорока пяти лет, менеджер крупной строительной компании, решил действовать. Он собрал чемодан, пока жена на кухне хлопотала с завтраком для него. И теперь стоял в прихожей большой уютной квартиры.
Светлана всегда готовила утром еду и кормила семью. Она считала, что правильный и сытный завтрак - это не только крепкое здоровье, но и залог успешного дня. Пока дети были маленькими, супруга поднималась раньше всех и готовила на всю эту шумную
Он с детства был ненормальный. Ходил, вечно всем улыбался. Причём всем телом сразу. Вот вы умеете улыбаться всем собой? А он умел. Как-то так весь чуть боком, немного снизу и исподволь и заложив одну руку за спину, а другую приложив к щеке, смотрел в глаза и даже ещё глубже, прямо в мозг, вызывая неудобство своей дебильной искренностью и тупой беспомощностью...
Дворовое зверьё в нём души не чаяло. Коты и собаки ходили за ним одной стаей. Вот просто ходили, как намагниченные. Когда он садился на старый пень в углу скверика, живность рассаживались вокруг и не отрываясь пялилась ему в глаза. Он сидел, что-то щебетал на своём, на птичьем... Домашние выстиранные собаки от благородных далматинов д
- Смерть?
- Агасики.
- Ты за мной?
- Да вроде, здесь и нет никого больше.
- Что ж… ты должна была прийти рано или поздно.
- Должна, должна… Никому я ничего не должна! Вставай давай, пора нам.
Мужчина с трудом поднялся, оглянулся по сторонам на больничную палату, койку, свое измученное тело. Вздохнул и подошел к высокой фигуре в длинном черном балахоне. Смерть, опираясь на косу, пристально смотрела на него, сверкая огненными глазами с белого голого черепа.
- Вот всегда хотел тебе вопрос задать? Ты косу эту с собой просто как символ носишь? Или голову мне ею будешь… того… сносить? – мужчина провел ребром ладони по шее.
Смерть удивленно подняла надбровные дуги – ее мимика была удивитель