Ч. 3
31) В ночь с 13 на 14 мая, эскадра, следуя к Корейскому проливу в походном строе, имела в голове цепь из крейсеров: «Светлана», «Алмаз», «Урал», «Жемчуг» и «Изумруд», протяжением более мили поперек курса эскадры. Цепь эта, не несшая никаких огней, кроме фонарей малого углового освещения на корму у первых трех судов, занимавших средние места, ориентировалась сама по отличительным огням; эскадра была невидима ни спереди, ни с флангов и служила заслоном от встречных минных атак, причем на сигнальных постах и у заряженных орудий всю ночь бодрствовали люди, обладавшие лучшим зрением в темноте. (Подобными же заслонами по длине походного строя и с тыла эскадры служили не несшие внешних отличительных огней колонны боевых судов). Из числа судов составлявших переднюю цепь, протянутую поперек курса эскадры, «Светлана», «Алмаз» и «Урал» принадлежали к разведочному отряду, не исполнявшему в данное время разведочной службы, по вышеобъясненным соображениям моим.
Утром 14 мая, эти три корабля, по отданному накануне приказанию, ушли в тыл эскадры, чтобы не стеснять перестроения эскадры из походного строя в боевой, когда в том явилась бы надобность.
32) 14-го мая новые броненосцы эскадры могли бы развивать до 13½ узлов хода, а прочие от 11½ до 12½. Крейсер «Олег», с поврежденным в Кронштадте цилиндром, стянутым обоймой, мог по нужде идти 18 узлов, с тревогой, однако, за целость машины. Крейсера «Светлана», «Аврора», «Урал» и «Алмаз» могли иметь также 18-ти узловой ход, причем «Алмаз», как всегда, рисковал бы целостью своих паровых труб. Крейсера «Жемчуг» и «Изумруд» могли делать короткие переходы по 20 узлов при огромном расходе масла. Крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах» имели предельную скорость 13 узлов. Наиболее тихоходные транспорты «Иртыш» и «Камчатка» доносили о неспособности держать ход более 10 узлов, но донесения эти не оправдались исследованиями флагманских механиков.
В бою, головные броненосцы имели от 9 до 10 узлов хода, крейсеры же имели переменные хода от 9 до 17 узлов.
33) Принимая во внимание, что во втором отряде броненосцев — «Наварин» не мог развивать более 12-ти, а третий отряд имел предельную скорость в 11½ узлов, головные броненосцы, в сомкнутом строю, не имели права держать более 10 узлов. По ходячему ныне мнению, бой мог принять другой оборот, если бы броненосцы разной подвижности не стремились держаться соединенно, а распределены были на отдельно действующие отряды. Я не согласен с таким мнением.
Двенадцать японских броненосцев действовали в сомкнутом строю, сосредоточивая свой огонь в первом периоде боя последовательно на головных, из числа наших наиболее быстроходных броненосцев, которые все же при этом получали некоторую поддержку следовавших за ними мателотов.
Если бы четыре или пять наших броненосцев, развив свою предельную скорость, отделились от своих слабых товарищей, то японские броненосцы, имея возможность развить скорость большую, чем наши лучшие ходоки, держались бы своего образа действий и, лишь в более короткий промежуток времени, одолели бы сосредоточенными силами цвет нашей эскадры, чтобы, затем, шутя, догнать и побороть покинутых.
Единственно правильною тактикою второй эскадры для нанесения сколько-нибудь чувствительного вреда японским главным силам было соединенное действие наших броненосных отрядов, возможно тесный строй и только захождение, по мере надобности, концевого отряда для действия из фронта или пеленга, хотя бы и неправильного, по хвосту, забегающей в нашу голову, японской броненосной эскадры. Но и этот заходящий фланг не должен был отрываться от прочих судов линии. Так, вот, для того, чтобы наша эскадра могла при настойчивом добром желании сохранять тесный строй и чтобы концевые, форсируя ходом, могли исполнять захождение, не разрывая строя, голова этого строя должна была бы иметь отнюдь не более 10 узлов.
34) Я почитаю необходимым несколько подробнее остановиться на вопросе: почему вторая эскадра была введена в бой не в таком порядке, чтобы все суда могли сосредоточить наисильнейший огонь на одной цели: несколько ранее 1 час. 20 мин. пополудни (по часам броненосца «Князь Суворов») и несколько правее пути по курсу N0 23°, на котором лежал наш І-й броненосный отряд (как и вся эскадра), открылся головной броненосец японских главных сил. Броненосцы второй эскадры были в этот момент построены так: І-й отряд из 4-х судов — в правой колонне, ІІ-й и ІІІ-й отряды, всего 8 судов — в левой; расстояние между этими кильватерными колоннами было около 8 кабельтовов, а головные корабли I и II отрядов были на одной высоте. Я просил бы обратить внимание на мое категорическое утверждение, что расстояние между колоннами было около 8 кабельтовов, а не 15, как значится в историческом документе, помещенном в официозе, издаваемом Великим Князем Александром Михайловичем, который составлен на основании большого числа неверных данных, освещенных предвзятым враждебным намерением: строй двух колонн до боя вызван был обстоятельствами, подробно описанными в моем официальном рапорте. Получился он так: все три отряда броненосцев шли перед этим в одной кильватерной колонне со скоростью 9 узлов. Головной первого отряда, не меняя хода, поворотил на 8 R вправо, а за ним ворочали последовательно 2-й, 3-й и 4-й по порядку мателоты, расстояния между которыми были в 2 кабельтова и, может быть, несколько меньшие, но никак не большие.
Когда 4-й корабль кончал свой поворот на 8 R вправо, головной І-го отряда начал ворочать на 8 R, влево, а голов-ной ІІ-го отряда остался на курсе.
Второй, третий и четвертый мателоты І-го отряда, ворочая в свою очередь последовательно влево, образовали, с «Кн. Суворовым» в голове, правую колонну. Очевидно, что эта правая колонна не могла быть удалена от левой на 15 кабельтовов, а отстояла всего лишь около 8 кабельтовов, и что левая колонна была не впереди и не позади правой, а на одной высоте.
Как только с «Суворова» открыть был «Миказа», «Суворов» немедленно прибавил хода до 11½ узлов, сделав сигнал: «I—отряду иметь 11 узлов», и склонился немного влево, чтобы войти в голову левой колонны. В памятной книжке Великого Князя совершенно неверно утверждается, что «в 1 ч. 20 м. правая колонна повернула вдруг на 8 R влево», т. е. внутрь моря.
Я не настолько был парализован ужасом при появлении неприятеля, как то силится доказать публицист, сотрудник Великого Князя, имеющий, повидимому, доступ ко всем официальным сведениям Морского Министерства. Итак, головной первого отряда (Суворов) склонился влево в 1 ч. 20 м., а в 1 ч. 49 м. выправился на курсе NO 23° впереди колонны II и III броненосных отрядов; 2-й, 3-й и 4-й мателоты I — отряда держали ему в кильватер все это время.
Чтобы определить, какое расстояние было в 1 ч. 49 м. между головным первого отряда и головным второго отряда, можно принять, что первый шел, со средней скоростью, близкой к 11¼ узлам, по линии, близкой к гипотенузе треугольника, 29 минут (и прошел, следовательно, около 5,5 миль), а другой шел по большому катету, со скоростью 9 узлов, и прошел в 29 минут 4 1/3 мили. Так как малый катет того же треугольника (расстояние между колоннами) был равен 0,8 мили, то вся длина большого катета должна была быть равною 5,4 мили, а расстояние между «Суворовым» и «Ослябя» в 1 ч. 49 м. должно было быть 5,4 — 4,33 = 1,07 мили.
Таким образом, я ввел эскадру в бой с таким расчетом, что к моменту поворота моего флагманского корабля на курс колонны II-го и III броненосных отрядов, все корабли І-го отряда могли поместиться, между моим флагманским и броненосцем «Ослябя», даже считая двухкабельтовые расстояния корабля от корабля, не между их центрами (серединами), а между форштевнем одного и ахтерштевнем другого. Когда в 1 ч. 49 м. «Суворов», приведя на NО 23°, открыл огонь, мне показалось, что «Ослябя» находится не на створе мачт «Суворова», а несколько левее, сажен на десять, на пятнадцать. Поэтому я приказал поднять сигнал: «II отряду быть в кильватере І-го».
В настоящее время, повидимому, выясняется, что броненосец «Орел» (4-й—в І-м отряде), при вышеизложенном построении, оттянул и в 1 ч. 49 м. находился не на своем месте, а за правым бортом «Ослябя». Я не имею права этого оспаривать.
Может быть, «Орел» и оттянул по своей вине или по вине третьего в строе (второй номер шел за «Суворовым» в безупречном расстоянии).
Если это верно, то, значит, к моменту моего первого выстрела, я ввел в бой не 12 кораблей, а только 11. Необходимо, однако же, иметь в виду, что, когда с «Суворова» сделан был первый выстрел по броненосцу «Миказа», с расстояния в 32 кабельтова, тогда, «Миказа» был менее одного румба впереди траверза «Суворова»; а, так как, длина строя трех отрядов броненосцев второй эскадры должна была составлять 2,8 мили, то от концевого мателота в III отряде до броненосца «Миказа», расстояние должно было быть не более 42½ кабельтовов. Таким образом, я ввел в бой вторую эскадру в строе, при котором все мои броненосцы должны были иметь возможность стрелять в первый момент по головному японской линии с расстояний прицельной его досягаемости для главных калибров. Не по причине моей сообразительности, а по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала, в момент первого выстрела с «Суворова», один только броненосец «Миказа» успел уже лечь на курс, параллельный или несколько сходящийся с курсом второй эскадры. Из прочих же японских броненосцев, два разворачивались вслед за «Миказа», а остальные девять еще не подошли к точке последовательного поворота и лежали по отношению ко второй эскадре, за «Миказа» носом в SW-ую четверть. Поэтому точка, в которой находился «Миказа» в момент первого выстрела с Суворова и в которую последовательно приходили, вслед за «Миказа», еще 11 японских броненосцев, оставалась под выстрелами всей второй эскадры (под, так называемым, первым ударом ее) столько времени, сколько потребовалось японской линии, длиною в 2,8 мили, чтобы пробежать через эту точку. Если принять, что японцы циркулировали даже с огромною скоростью в 16 узлов, то на пробег 2,8 мили им требовалось не менее десяти минут. А за эти 10 минут наша эскадра все же продвигалась вперед со скоростью, хотя бы, и 9 узлов. Значит, и концевой нашего III броненосного отряда мог продвинуться по курсу NО 23° на 1.5 мили; и, следовательно, его расстояние до точки, в которую один за другим приходили японские корабли, могло непрерывно уменьшаться и, к концу перестроения японцев, — уменьшиться до 35 кабельтовов, при чем, в эту точку могли бы быть наводимы все орудия левого борта эскадры и все башни с орудиями больших калибров. Очевидно, по обстоятельствам, хотя и не от меня зависевшим, первый удар нашей эскадры был поставлен, движениями моего флагманского корабля, в необычайно выгодные условия: в момент первого выстрела с «Суворова», головной японский броненосец один мог отвечать на огонь 12 — или (если допустить, что «Орел» не вышел еще тогда из-за борта «Ослябя», то) 11—наших броненосцев, а, затем, в течение десяти минут, пока японцы собирали свою линию, самый отдаленный из наших кораблей мог и должен был уменьшить свое расстояние от японской линии с 42½ кабельтовов до 35 кабельтовов. Пока петля японских броненосцев развязывалась, «Суворов» проходил вперед, а от траверза, кончавших циркуляцию японских броненосцев, приходился ближе «Суворова», флагманский корабль нашего II-го броненосного отряда, «Ослябя». Естественно, что на него и направлялись первые залпы неприятельских кораблей, начиная, может быть, с третьего или четвертого корабля по порядку строя и кончая двенадцатым, — направлялись в те именно моменты, когда каждый из них кончал свою циркуляцию.
Затем, по мере их движения вперед, они переносили залпы на «Суворова» и на «Александра».
Неприятельских залпов, выпущенных по «Ослябя» в первые минуты было, к несчастью, достаточно, чтобы смертельно подбить его; а, затем, концевыми японскими мателотами он был быстро доведен до гибели. Тогда-то, под влиянием паники, вытащенные из воды офицеры и нижние чины команды «Ослябя» горько сетовали, что Командующий эскадрой подвел их под первый удар японцев. Но эти сетования неосновательны: первые выстрелы неприятеля с двух, а, может быть, и с трех головных кораблей выпущены исключительно по «Суворову»; затем ряд кораблей, выходивших на позицию, выпускал по залпу на «Ослябя» и, продвигаясь вперед, присоединял свой огонь к огню кораблей, непрерывно громивших «Суворова», а, несколько позже, и «Александра».
В официальном донесении я подробно разобрал эту легенду. Прежде, чем продолжать показание, я прошу позволения повторить, что моим движением с 1 час. 20 мин. до 1 час. 49 мин. и самонадеянностью адмирала Того, вторая эскадра должна была быть поставлена в неожиданно выгодные условия для нанесения первого удара неприятелю.
Выгода, относительно расположения нашей эскадры, должна была сохраняться от 1 час. 49 мин. до 1 час. 59 мин., или несколько долее, если скорость японцев на циркуляции была менее 16 узлов. Но, без сомнения, наша неспособность воспользоваться этою выгодою лежит всецело на моей ответственности: я виноват и в дурной стрельбе наших судов и в том, что они не удержались так, как я им предоставил возможность держаться.
В памятной книжке Великого Князя Александра Михайловича указывается, что я не кончил построения и тем спутал всю эскадру к тому моменту, когда японцы начали громить ее.
По всей вероятности, автор статьи заимствовал это неверное положение из опубликованного рапорта японского адмирала.
Японский адмирал, получив от разведчиков донесение о наших двух колоннах и, подойдя на вид эскадры, действительно увидел две колонны. Затем, двигаясь перпендикулярно нашему курсу от О-а на W и пересекши нам курс, он все время продолжал видеть две колонны; спустившись к S-ду, с целью напасть всею силою на слабую левую колонну, он ожидал, что колонны состворятся, — и, действительно, скоро хвост правой колонны начал для него створиться с левою колонной. Считая, что головы колонн на одной высоте, он принял этот момент за надлежащий для поворота в NO-ую четверть. Поворачивая, он рассчитывал, что забежит достаточно в голову левой колонны, а, окончив поворот, увидел, что имеет дело с правой колонной, которая, неожиданно для него, выдвинулась. Но он продолжал думать, что правая колонна находится в отдельном плавании и на большем от него расстоянии, чем левая и, судя по английскому переводу его рапорта, стал объяснять себе, что наши суда, после начала боя и уже под влиянием нанесенного им поражения, стали перестраиваться в одну линию (both their right and left lines gradually wended their way to the east, the enemy's fleet in consequence formed in to an irregular single column).
Его, очень темное и правильное, вероятно, лишь в том, что касается оценки им промежутков между нашими судами, объяснение было прочтено всеми нашими офицерами, в том числе и пленными, которые стали на нем базировать и свои заметки и свои донесения. Вероятно, в этом роде объясняет себе обстановку и капитан 1 ранга Озеров, рапорт которого мне впрочем неизвестен, как и многие другие бывших командиров судов 2-ой эскадры. В дополнение к показанному по этому вопросу имею присовокупить, что сигнала сосредоточить огонь на одном головном неприятельском корабле, я не делал. Свобода выбора цели представлялась командующим отрядами, и уже корабли каждого отряда стреляли по цели обстреливаемой адмиралом.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев