"Но если и музыка нас оставит, что будет тогда с нашим миром?" Этими словами заключил Гоголь одну из своих "Арабесок". Они не были случайными. Гоголь – один из редких литераторов своего времени, который писал о музыке. В его времена если и писали на эту тему, то мельком, походя, обозначая лишь штрихи к образам.
Гоголь же много рассуждает о музыке, особенно, о различных музыкальных жанрах и формах. О сущности музыки, как рода искусства.
Он заметил однажды:
"А я не люблю говорить ни о музыке, ни о пении. Мне кажется, что все музыкальные трактаты и рецензии должны быть скучны..."
И все же на протяжении многих лег он давал оценки, высказывался, осмыслял, делал выводы. Думается - и мысль эта не открытие - любовь Гоголя к музыке связана с тем, что все его творчество пронизано созданной им музыкально-языковой стихией. Его проза, поэтика, его видение мира, выраженное в литературных произведениях – органично музыкальны.
Вот цитата из повести «Майская ночь, или Утопленница»:
«Звонкая песня лилась рекою по улицам села. Было то время, когда утомленными дневными трудами и заботами парубки и девушки шумно собирались в кружок, в блеске чистого вечера, выливать свое веселье в звуки, всегда неразлучные с унынием. И вечер, вечно задумавшийся, мечтательно обнимал синее небо, преображая все в неопределенность и даль. Уже и сумерки; а песни все не утихали».
И такой музыкальный фон сохраняется на протяжении всей повести.
Но Гоголь не только создавал яркие, музыкально-насыщенные образы. Он в кратких своих заметках, разбросанных по многочисленным его произведениям, статьям, письмам, выступал и как историк музыки, и даже как музыковед. В этом смысле он порой невольно играл общественную роль музыкального критика.
Многое в записках, письмах, статьях и даже литературных произведениях Гоголя выдает в нем завзятого меломана. Трудно на первый взгляд утверждать, что он среди своих современников и соратников сильно выделялся как знаток музыки. Но увлечение музыкальным миром и музыкальным театром повлияло на творчество писателя в немалой степени.
Гоголь с первого же появления в Петербурге в декабре 1828 года увлекся театром и стал постоянным посетителем музыкальных вечеров.
Работа над "Вечерами на хуторе близ Диканьки" перекликалась не только с увлечением народными песнями, но и с внимательным отношением писателя к современному оперному репертуару. Уже замечено, что фабула рассказа "Ночь накануне Ивана Купала" близка к сюжету оперы Карла Вебера "Волшебный стрелок", которая шла тогда на Петербургской сцене. Оперные постановки разных "Русалок" и всевозможных "Ярмарок" ("Урюпинской", "Макарьевской", "Бердичевской") увлекали столичную публику, а одновременно – и Гоголя. Они же в значительной степени повлияли на создание "Сорочинской ярмарки" и "Майской ночи, или Утопленницы".
Особо примечателен в этом смысле для Гоголя 1836 год. Впрочем, год этот заметен для русской музыки вообще. Именно в 1836 году состоялась премьера оперы Глинки "Жизнь за царя". В это время Гоголь высказывает в разных своих сочинениях много важнейших мыслей по поводу состояния «музыкальных» дел в России, состояния, в какой то мере напоминающего нам сегодняшнее! Увлечения Гоголя и его кругозор в оперном театре легко определим названиями тех опер, которые он тогда упоминает. Откроем комедию "Ревизор": «Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики... Моих, впрочем, много есть сочинений: "Женитьба Фигаро", "Роберт-Дьявол", "Норма". Уж и названий даже не помню. И все случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: "Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь"…» Упоминание трех опер - "Женитьбы Фигаро" Моцарта, "Роберта-Дьявола" Мейрбера и "Нормы" Беллини - не случайно.
В сборнике статей «Арабески», есть одна, посвященная разным видам искусств: «Скульптура, живопись и музыка». Гоголь сравнивает эти искусства с тремя сестрами, которые посланы Богом украсить и усладить мир: без них он бы был пустыней.
Вот что Гоголь написал о музыке:
«Она, музыка, восторженнее, она стремительнее обеих сестер своих. Она вся — порыв; она вдруг за одним разом отрывает человека от земли его, оглушает его громом могущих звуков и разом погружает его в свой мир. Она властительно ударяет, как по клавишам, по его нервам, по всему его существованию и обращает его в один трепет. Он уже не наслаждается, он не сострадает, он сам превращается в страдание; душа его не созерцает непостижимого явления, но сама живет, живет своею жизнию, живет порывно, сокрушительно, мятежно. Невидимая, сладкогласная она проникла весь мир, разлилась и дышит в тысяче разных образов. Она томительна и мятежна; но могущественней и восторженней под бесконечными, темными сводами катедраля, где тысячи поверженных на колени молельщиков стремит она в одно согласное движение, обнажает до глубины сердечные их помышления, кружит и несется с ними горé, оставляя после себя долгое безмолвие и долго исчезающий звук, трепещущий в углублении остроконечной башни.
Народной песне Гоголь посвятил многие свои труды. Одна только "арабеска" "О малороссийских песнях" имеет значение важнейшего искусствоведческого исследования, являясь одновременно и образцом великолепной российской прозы. Гоголь спешит отметить:
"Можно привести до тысячи подобных песен... Все они благозвучны, душисты, разнообразны чрезвычайно... Стихосложение малороссийское самое выгодное для песен... Характер музыки нельзя определить одним словом: она необыкновенно разнообразна... Русская заунывная музыка выражает забвение жизни: она стремится уйти от нее и заглушить вседневные нужды и заботы; но в малороссийских песнях она слилась с жизнью, - звуки ее так живы, что, кажется, не звучат, а говорят, - говорят словами, выговаривают речи, и каждое слово этой яркой речи проходит душу".
Заканчивая предисловие ко второй части «Вечеров на хуторе близ Диканьки», Николай Васильевич несколько пококетничал:
«Прощайте! Долго, а может быть совсем не увидимся. Да что? Ведь вам все равно, хоть бы и не было совсем меня на свете. Пройдет год, другой – и из вас никто после не вспомнит и не пожалеет о старом пасечнике Рудом Паньке».
( Под псевдонимом Рудого Паньки Гоголь издавал эти повести).
Хочу закончить цитатой Н.В. Гоголя из сборника «Арабески»
О, будь же нашим хранителем, спасителем, музыка! Не оставляй нас! буди чаще наши меркантильные души! ударяй резче своими звуками по дремлющим нашим чувствам! Волнуй, разрывай их и гони, хотя на мгновение, этот холодно-ужасный эгоизм, силящийся овладеть нашим миром. О, не оставляй нас, божество наше!
#ладик#Гоголь#Шнитке#Рождественский#Постникова#музыкаИслово #др110апреля
Комментарии 11
Гоголя обожаю, до Лескова на доходят руки: слишком много серьезной, жизненно необходимой литературы (не беллетристики), которую хочется успеть прочесть.
,