Л. ШТЕРН. "То, что Бродский не такой, как мы, а "из другого теста сделан", сказал мне впервые дядя Гриша, родственник нашей няни Нули, часто приезжавший из деревни Сковятино Череповецкого района Вологодской области.
В их сельмагах кроме хомутов, портретов вождей и частика в томате никакого не было продукта.
У нас в доме постоянно гостили Нулины односельчане. Приезжали с гостинцами – солеными груздями и связками сушеных белых. Увозили сахар, сушки, подсолнечное масло, мануфактуру. Мы, когда могли, снабжали их кой-какой одежкой.
Так вот, приехал как-то дядя Гриша с более важной миссией – купить для местного священника, близкого своего друга, парчу на рясу, "а то служит батюшка в обносках".
Мы с мамой прочесали все ленинградские комиссионки и нашли алую, как огонь, парчу, прошитую золотыми нитками.
– Такой ни у кого не будет, – любовался дядя Гриша, поглаживая отрез.
Как раз в день покупки парчи вечером собрались все наши, и Бродский принес новые стихи.
Дядя Гриша стоял в дверях и от приглашений войти в комнату и сесть категорически отказался.
Так и простоял неподвижно часа два, "прислонясь к дверному косяку".
Читал Иосиф в тот вечер много, с необычным даже для него подъемом.
Ты, мой лес и вода! Кто объедет, а кто, как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк,
кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
кто лежит в темноте на спине в холодящем ручье.
Не неволь уходить, разбираться во всем не неволь,
потому, что не жизнь, а другая какая-то боль
приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит весна;
лишь вершины во тьме непрерывно шумят,
словно маятник сна.
Когда Иосиф прокричал последнюю строку, дядя Гриша перекрестился.
Я стала невольно следить за ним.
Он крестился и шептал что-то почти после каждой строфы в стихотворении "От окраины к центру".
Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
по земле проходить бестревожно
Невозможно отстать.
Обгонять – только это возможно.
Потом мы выпивали; приглашали и дядю Гришу, но он отказался и забился в Нулину комнату.
Наутро, когда дядя Гриша, макая сушку в чай, обсасывал ее беззубым ртом, я спросила, понравились ли ему стихи.
--- Я в стихах не разбираюсь с четырьмя-то классами образования. Да и не в стихах дело, – сказал дядя Гриша, – а вот мысли... Иосиф ваш вчера столько мыслей высказал, что другому человеку за всю-то жизнь в голову не придет.
А читал-то как! Вроде как молился.
В Бога-то он верует?
– Не знаю, дядя Гриша, я не спрашивала.
– Не он один такой, – назидательно сказала Нуля, – у их и другие знакомые стихи сочиняют, да кого ни возьми.
Дядя Гриша недоверчиво покачал головой:
– Таких других не бывает. Нет, не простой он человек... А в Бога верить должен. Потому как Бог Иосифа вашего отметил и мыслями одарил.
Вроде как научил и задание дал людям рассказывать. Только бы с пути не сошел.
Я уверена, что дядя Гриша хотел назвать Иосифа "избранный", но в его словаре такого слова не было.
Недавно в "Большой книге интервью" я прочла интервью Бродского с Дмитрием Радышевским.
Последний вопрос журналиста звучал так:
– Но когда вы думаете о Всемогущем, чего вы обычно просите для себя?
– Я не прошу. Я просто надеюсь, что делаю то, что Он одобряет.
Дядя Гриша был бы счастлив услышать такой ответ...
Комментарии 3
Мы писали друг другу стихи – и на случай, и без случая. К сожалению, в те годы не приходило в голову их сохранять. Большинство безвозвратно утеряно...Ещё" Наша квартира располагалась на втором этаже, довольно высоком ввиду упомянутых уже четырехметровых потолков. Из столовой был выход на балкон, и там поочередно курили. И вдруг кто-то постучал снаружи, с улицы, в окно гостиной. Бродский вышел на балкон, перелез через боковую ограду и стоял на выступе, держась за карниз. Он держался одной рукой, а второй показывал, чтобы ему в форточку передали рюмку водки. То есть один к одному изображал Долохова. Мама закрыла лицо руками, все вскочили из-за стола и стояли как вкопанные. Крикнуть страшно, полезть за ним – невозможно. Иосиф постоял, слегка раскачиваясь – не знаю, нечаянно или нарочно, чтобы нас попугать. Прошло, наверное, минуты три, но казалось, что вечность. Наконец он, прижимаясь к стене, добрался до балконной ограды, перелез и вошел в комнату с лицом «а что, собственно, случилось?».
Мы писали друг другу стихи – и на случай, и без случая. К сожалению, в те годы не приходило в голову их сохранять. Большинство безвозвратно утеряно, и только несколько осталось в живых.
К диссертационному банкету мне были преподнесены такие вирши.
Иосиф Бродский – Людмиле Штерн
на защиту диссертации
Гость без рубля – дерьмо и тварь,
когда один, тем паче – в массе.
Но он герой, когда в запасе
имеет кой-какой словарь.
Людмила, сколько лет и зим
вокруг тебя проклятым роем
жужжим, кружимся, землю роем
и, грубо говоря, смердим.
....................................................
Друзья летят поздравить в мыле,
о подвигах твоих трубя.
Ах, дай мне Бог лежать в могиле,
как Витьке около тебя.
Середина, к сожалению, утрачена. Лет пятнадцать назад, когда Бродский впервые сказал, что «мыслит меня в роли Пимена», я попыталась некоторые стишки восстановить. Обратилась за помощью к автору. «Неужели ты думаешь, что я помню этот бред?» – любезно ответил поэт."
____Л.Я. Штерн.
Добрый день. Ну и встреча у нас. До чего ты бесплотна:
Рядом новый закат гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет, а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.
Он написал "От окраины к центру", а читатели выхватили то, что им близко и понятно, кусок из текста, фрагмент, который врезался в душу. Разнесли, растиражировали, заставили друг друга восхищаться божественным порядком слов.Это послание Бродского состоит из двух слоев. Первый - это попытка посмотреть на свою прожитую жизнь со стороны, издали. Желание лучше узнать того мальчика или девочку, юношу или девушку, коими мы когда-то являлись. Неужели это были мы? Такие молодые, наивные и счастливые?
Неужели это мы жили в том пространстве и времени?
Мы в молодости - словно хорошие знакомые для самих себя,...ЕщёСпасибо огромное за воспоминания Л.Штерн о Бродском ,его шальной молодости,о молодых поэтах,которые были рядом с ним в период его становления и конечно же за стихи...
Добрый день. Ну и встреча у нас. До чего ты бесплотна:
Рядом новый закат гонит вдаль огневые полотна.
До чего ты бедна. Столько лет, а промчались напрасно.
Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.
Он написал "От окраины к центру", а читатели выхватили то, что им близко и понятно, кусок из текста, фрагмент, который врезался в душу. Разнесли, растиражировали, заставили друг друга восхищаться божественным порядком слов.Это послание Бродского состоит из двух слоев. Первый - это попытка посмотреть на свою прожитую жизнь со стороны, издали. Желание лучше узнать того мальчика или девочку, юношу или девушку, коими мы когда-то являлись. Неужели это были мы? Такие молодые, наивные и счастливые?
Неужели это мы жили в том пространстве и времени?
Мы в молодости - словно хорошие знакомые для самих себя, с которыми почему-то оборвалась связь. Но мы то знаем почему - мы выросли и повзрослели, переродились в других персонажей действа, мудрых и степенных. А душа скучает по тому состоянию, по тому человеку, который был счастлив и тревожен, преодолевал, мечтал, стремился, ошибался и падал, вставал и шел дальше.
Второй слой стихотворения - это мысли Бродского о том, что такое судьба и насколько неизбежны события, которые нам предначертаны. Находясь в начале жизни, словно у подножия горы, мы жаждем попутного ветра и верных товарищей рядом, мы молимся о них, потому что не знаем масштаба своей выдержки, хватит ли сил дойти до вершины?
Поэт пишет:
Поздравляю себя с удивительно горькой судьбою.
В этих словах - покорность и ни грамма сожаления. Только с возрастом человек понимает, что его сила - это результат тяжелых испытаний, выпавших на его долю. В здравом уме и твердой памяти он никогда бы не согласился примерить на себя такую судьбу, но таков жребий. Осталось лишь подчиниться. Стать в итоге совершенно иной личностью.
И тогда совершенно по-новому воспринимаешь этот мир, людей, явления, возраст, мораль. Внутри что-то движется и шуршит, а может гремит и рассыпается на осколки. Идет переоценка привычных ценностей. Душа растет.
"Неужели не я..."
Неужели не я, освещенный тремя фонарями,
Столько лет в темноте по осколкам бежал пустырями,
И сиянье небес о подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.
Кто-то новый царит, безымянный, прекрасный, всесильный.
Над отчизной горит, разливается свет темно-синий,
А в глазах у борзых мельтешат фонари - по цветочку,
Кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.
Как же был прав д.Гриша ,когда сказал:
– Таких других не бывает. Нет, не простой он человек... А в Бога верить должен. Потому как Бог Иосифа вашего отметил и мыслями одарил.
Вроде как научил и задание дал людям рассказывать. Только бы с пути не сошел.