БИЛЕТ Я ЕЩЕ НЕ БРАЛА Мне сказали о том, что уже ничего не получится, Что мой поезд ушел, я стою на последнем пути, Будто старость пришла...и она,как ни странно,попутчица... И от этого мне, говорят, никуда не уйти. .. Я подумала тут...как же так, я еще не состарилась, И ресурсы свои, сжечь еще не успела дотла , Не нужны ни врачи...ни сиделки...а также нотариус, Говорят, жизнь прошла... я, поверьте, еще не жила. И вопросы свои , я не все наделила ответами, И при виде мужчин ,разливается нежность в груди... Юность тихо прошла и отправилась вслед за рассветами, Но... еще есть закаты, я верю... они впереди.. . Зеркала...они врут...в них давно уже разочарована , Цифра в паспорте... цифра...и кт
Мать звала Лизку «Лизка, дрянь, иди сюда!», отец с пьяных глаз называл «уу, страшилище», бабка отцовская шипела: «женился на чучеле, а она еще эту страшилу родила, тьфу ты… пропасть…». Конечно, думала Лизка, глядя в зеркало: «рыжая, лицо все конопатое, зубы передние выпали. Ууу, страшилище!» - гудела она, показывая сама себе язык. Мать на кухне в баке белье помешивала палкой, отец храпел, а бабка ушла к соседке. Лизка выскочила во двор и огляделась. Убедившись, что ее никто не видит, она скользнула за дом. Там, за высоким деревянным забором был заброшенный яблоневый сад. Отодвинув только ей известную доску, девочка проскользнула в сад. Доска тихо вернулась на свое место, закрыв проход... Ли
Ушла моя былая стать…
Морщинки спрятались под челкой…
Мне никогда уже не стать
Той легкомысленной девчонкой…
Не затеряться в тех лугах,
Где бродит детство из ромашек…
Все больше мудрости в глазах…
Все меньше шансов для промашек…
Еще я верю в чудеса,
Но проза жизни побеждает…
И оголяются леса,
Когда их лето покидает…
Еще лелею каждый день,
Что мне на счастье послан Богом,
Но покрывает лик мой тень,
Сойдя с небес в убранстве строгом…
Еще с судьбою спорю я,
Взяв на себя былую смелость…
Но по законом бытия
Все чаще балом правит зрелость.
Янина Юдина
СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН Девятый класс, химичка — дура, Мы все балдеем от Битлов, И намекает мне фигура, Что приближается любовь. И я, поняв намек фигуры, Коньки напильником точу, И в Парк культуры, в Парк культуры На крыльях радости лечу. Каток блестит, огнями залит, Коньками чиркаю по льду, А рядом одноклассник Алик Снежинки ловит на лету. И я, от счастья замирая, Уже предчувствую роман. В аллеях музыка играет, Плывет сиреневый туман, Рыдает громко репродуктор Над голубою гладью льда. О том, как не спешит кондуктор, Горит полночная звезда. До счастья метр, еще немножко, Ему навстречу я скольжу, Но Алик ставит мне подножку, И я у ног его лежу. Как он был рад, что я упала, Скривил лицо, меня д
«Дорогой, любимый, золотой мой цыплёнок! Ты знаешь, что я очень сильно – сильнее быть не может – люблю, люблю, люблю... Ты моё чудо! Самая красивая моя сказка! Самый красивый рисунок! Я не могу жить без тебя! Твой утёнок...» Так писал с детства известный всем нам художник-сказочник Владимир Сутеев своей возлюбленной. В 40-х он преподавал на курсах мультипликаторов при «Союзмультфильме». Там и повстречал иллюстратора Татьяну Таранович. Влюбился сразу, едва увидев. Ему 43, ей 30. Он разведён. Она – счастлива замужем, растит дочь. «Тебе ничего не светит: у Тани прекрасная семья. Устраивай свою жизнь иначе. Ждать нечего», – убеждали коллеги. Сутеев послушал... и кардинально изменил свою жиз