Моя милая, если бы не было всех этих горестей,
Разве стала бы ты хоть немного такой как сейчас?
Не коротенькой строчкой, а трепетной, длинной повестью,
Бриллиантом, который не любит сиять напоказ.
Если всё бы легко получалось, смогла бы ты вырасти?
И найти что-то светлое в сером осеннем дожде,
Говорят, что цветы увядают от ветра и сырости,
Ты — цветок, выживающий даже в суровой среде.
Если б с самого детства тебя как принцессу лелеяли,
Разве к большему ты бы стремилась упрямой душой?
В экстремальных условиях, в яме со злобными змеями,
Человек обретает и гибкость, и нрав боевой.
Тьма с годами становится светом, так свыше завещано,
Всё, что раньше к земле пригибало — теперь
Месяц рожу полощет в луже, С неба светит лиловый сатин. Я стою никому не нужен, Одинокий и пьяный, один. А хорошего в жизни мало, Боль не тонет в проклятом вине, Даже та, что любил, перестала Улыбаться при встрече мне. А за что? А за то, что пью я, Разве можно за это ругать, Коль на этой на пьяной планете Родила меня бедная мать. Я стою никому не нужен, Одинокий и пьяный, один. Месяц рожу полощет в луже, С неба светит лиловый сатин. Сергей Есенин 1923—1924