"К сожалению, я не знаю Аню Обухову в лицо — так и не нашла ни одной её фотографии (написала в Курск, но, увы, осталось без ответа). Не удалось выяснить и то, сколько полных лет было девочке. Но судя по тому, что перед войной она окончила пятый класс, - около двенадцати.
Жила Аня в одном из сёл Курской области. Отец ушёл на фронт. Село заняли немцы. Прежде в школе размещался госпиталь. Фашисты притащили сюда и тех, кто был ранен в боях за село. Не для лечения, конечно. Гитлеровцы собирались подвергнуть солдат допросу, а затем показательно расстрелять. В первую очередь — командиров. Но абсолютное их большинство все были ранены настолько тяжело, что самостоятельно не могли даже сидеть. Таких
— Ты где шлялась? В ответ раздалось глупое хихиканье. — Я тебя спрашиваю, где ты шлялась? Это уму непостижимо, мы её ждем, волнуемся, ночей не спим, а она болтается непонятно с кем! Весна поправила венок из одуванчиков и снова захихикала. — А у нас, между прочим, уже конец апреля! Где, кстати, этот негодник? Природа сунула руку под стол и за ухо вытащила мальчишку-апреля. — Кому я говорила, что ты тёплый весенний месяц? Какой снег, а? Кто тебя этому научил? — Пустите, маменька! — Апрель попытался вырваться, но Природа еще сильнее закрутила ухо, — Ай, ай, ай! — Я тебя, негодник, спрашиваю, откуда ты снег взял? — У неё! — Апрель показал на Зиму, кутающуюся в белую шубку, вырвался и снова
Разговаривают две девушки лет 30. Одна худенькая другая жирненькая. -Как хорошо, что похолодало! Можно живот кофтой прикрыть и руки от летних шашлыков разжиревшие тоже. -Да! Хорошо. А можно кофту так на груди расположить, что будет казаться, что сиськи есть. Идеальная погода. Я начинаю угорать. Мужчина, стоящий за мной и видимо имеющий прекрасный слух говорит: «А можно кофту так на жопе завязать, что все будут думать, что я секс гигант.» Прекрасная погода. Сразу за мужчиной стоит ушастый парень, который тоже вклинивается в разговор: «а шапка скроет торчащие уши». Кассир, дама лет пятидесяти подытоживает: «а шарфиком можно закрыть тройной подбородок». Пьяный мужик с огромным животом и
Один я щас остался… совсем один. Старуха моя, того… уехала к сестре.
Сестра у ей болеет… каждую осень. Телеграмму шлет: «При смерти я!» Лет сорок уж помирает.
Говорю ей: «Что ж ты, поганка, делаешь? Я и так об одной ноге — ты опять норовишь сбежать. А куры на ком?
А корова? А поросенок?!» — «Я договорилася».
Договорилася она. Вот что творит, падло. Думаю развестись. А на что они щас?.. Все уж. От их щас одно беспокойство.
Зуб у ей летом болел. Думал: в гроб лягу. Враз заболел. Днем ходила — ничего, все зубы на месте. Ночью дергаться стала. Дергатся и дергатся. Твою мать! Что ж такое? А ну? Встал, свет зажег — раздуло у ей лицо — не признаешь. Ей-бо! Уже пошло на мою подушку.
— Помираю!