Ещё он не сшит, твой наряд подвенечный, и хор в нашу честь не споёт... А время торопит - возница беспечный, - и просятся кони в полёт. Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга, не смолк бубенец под дугой... Две вечных подруги - любовь и разлука - не ходят одна без другой. Мы сами раскрыли ворота, мы сами счастливую тройку впрягли, и вот уже что-то сияет пред нами, но что-то погасло вдали. Святая наука - расслышать друг друга сквозь ветер, на все времена... Две странницы вечных - любовь и разлука - поделятся с нами сполна. Чем дольше живём мы, тем годы короче, тем слаще друзей голоса. Ах, только б не смолк под дугой колокольчик, глаза бы глядели в глаза. То берег - то море, то солнце - то
Профессор в университете задал своим студентам вопрос: — Всё, что существует, создано Богом? Один студент смело ответил: — Да, создано Богом. Бог создал всё? — спросил профессор. — Да, сэр, — ответил студент. Профессор спросил: — Если Бог создал всё, значит, Бог создал и зло, раз оно существует. И, согласно тому принципу, что наши дела определяют нас самих, Бог есть зло. Услышав такой ответ, студент притих. Профессор был очень доволен собой. Он лишний раз похвалился перед студентами, доказав, что вера в Бога — это миф. И тут поднял руку другой студент: — Профессор, могу я вам задать вопрос? — Конечно, — ответил профессор. Студент поднялся и спросил: — Профессор, холод существует?
ЧУЖОЙ ПОМАДЫ СЛЕД Который день подряд ты яростен и зол, Который день подряд тебя волнует что-то: То холоден обед, то неопрятен стол... Слова-пощёчины летят в меня без счёта. О нет, не говори, что дьявольски устал, С утра всё невпопад, не ладится работа, Что предали друзья, мне верить перестал, Плохое за спиной подозреваешь что то... Молчи, мой друг, молчи: мне, право, очень жаль, Но я тебе помочь сегодня не сумею. Я понимаю всё, но так мешает мне Чужой помады след, что у тебя на шее. Подумай только, как небережна она: Такие не щадят ни близких, ни далёких. Отдать бы ей тебя, чтоб получил сполна За всех обманутых, как я, и одиноких. Молчи, мой друг, молчи: мне, право, очень жаль, Но я
Маленькая и большая Раненый очнулся. Он лежал один. Сражение кончилось, по крайней мере для него. Война прогрохотала по этим местам, оглушила, обожгла и унеслась дальше. Ушли его боевые товарищи. А он остался. Он очнулся от того, что кто-то теплой влажной тряпкой обтирал его лицо, смывал кровь. Раненый открыл глаза. Прямо перед собой он увидел приветливую собачью морду с живыми черными глазами, внимательно смотревшими на него. Небольшая рыженькая дворняжечка участливо-заботливо облизывала его, старалась привести в чувство. Увидав, что веки лежащего дрогнули и поднялись, она радостно заюлила, завиляла хвостом, затем, сев, прижалась к нему теплым боком. Она словно старалась отогреть его. «У