Экономика начала XXI века. Часть 2
Сумерки глобализации
Кризисные явления в мировой экономике начала нового века, обострение политического противостояния России с Западом и введение перманентных западных санкций с затруднением доступа на зарубежные рынки вынудили руководство страны начать масштабную программу модернизации. По сути, история сделала полный оборот, вернув Россию к ситуации столетней давности — тогда в одночасье избавившаяся от зарубежных «партнеров» страна училась все необходимое производить на собственных мощностях и собственными силами.
Игра на своем поле
Вступление мировой экономики в зримую полосу предкризисной рецессии побудило российское правительство еще в конце нулевых при избытке бюджетных средств заняться срочной модернизацией экономики. Достаточно размытая формулировка предусматривала самый широкий спектр приложения усилий — от высоких технологий и информатизации до «модернизации элиты».
О широких планах по «предельно либеральной и сбалансированной с интересами населения программе модернизации экономики» Владимир Путин впервые заговорил еще в феврале 2000 года перед президентскими выборами. Задача была создать конкурентоспособную инновационную экономику с эффективным использованием минеральных, производственных и трудовых ресурсов.
Хотя в середине десятилетия уже делались попытки перестройки экономики на рельсы глобализации. С 2005 года в стране начали создаваться особые экономические зоны — ОЭЗ (технико-внедренческие в Дубне, Зеленограде, Стрельне и Томске, а также промышленно-производственные в Елабуге и Липецке), которые должны были стать промышленными локомотивами и резко увеличить объемы производства. Именно ОЭЗ в начале 80-х годов прошлого века дали мощный толчок экономике Китая.
Для такого же толчка российские ОЭЗ получали налоговые, таможенные и иные преференции. Со временем к ним присоединились ОЭЗ, специализирующиеся на технологических инновациях, развитии туристско-рекреационного бизнеса, портово-логистических и транспортных узлов.
До конца десятилетия их резидентами стали свыше 300 компаний из 21 страны мира, которые привлекли в зоны свыше 13 млрд долларов, создав более 40 тысяч рабочих мест.
Впрочем, широко разрекламированная кампания по созданию ОЭЗ привлекательной оказалась в основном на бумаге. В реальности объявленные суммы инвестиций были на порядок ниже, налоговые же поступления от «зон» не превышали 7 млрд рублей. К тому же некоторые ОЭЗ, на организацию которых государство потратило достаточно большие средства (в среднем до 6 млрд рублей), за много лет так и не смогли привлечь ни резидентов, ни частных инвестиций. Поэтому к концу десятилетия правительство вынуждено было закрыть часть из них (туристические ОЭЗ в Краснодарском и Ставропольском краях, Калининградской области).
Созданный при президенте Совет по модернизации и инновационному развитию России объявил, что намерен действовать в направлении развития ядерной, компьютерной, космических технологий и коммуникаций, медицинской техники и фармацевтики. Причем, как было уточнено, на фоне параллельно внедряемой энергоэффективности и ресурсосбережения, что как раз зачастую исключало успешную реализацию предыдущих задач.
Именно для развития этих задач в 2010 году в Подмосковье была создана российская «Кремниевая долина» — инновационный центр «Сколково» с предполагаемыми инвестициями в 55 млрд рублей, ставший первым в стране наукоградом. На участке в 400 га расположились пять производственных кластеров и технопарк, университет и т. д.
В 2007 году была создана госкорпорация «Роснано». В ее задачу входило участие в софинансировании частных инновационных проектов по выпуску продукции, изготовленной с применением нанотехнологий. В первую очередь приоритет отдавался проектам в области солнечной энергетики, в медицине и биотехнологиях, машиностроении и оптоэлектронике.
Кубышка на черный день
Крупнейшие модернизационные проекты требовали огромных финансовых средств. Но негативная ситуация в мировой экономике все острее выводила на передний план вопросы собственной стабильности. Особое внимание было уделено созданию так называемой подушки безопасности в преддверии циклически повторяющихся экономических кризисов. Эту роль должен был сыграть Стабилизационный фонд.
Стабфонд формировался в 2006 году как основной стратегический финансовый резерв России, призванный защитить накопленные за счет ТЭКа средства и обеспечить их высокую ликвидность (размер фонда за год с 1 сентября 2006 года по 1 сентября 2007 года вырос с 64,7 до 132,9 млрд долларов). Разработчики идеи предполагали, что создание финансовой подушки безопасности позволит исполнять бюджет даже в случае падения цен на нефть и их уровня не выше 15 долларов за баррель. Для этого и необходимо было иметь средства в размере не ниже 6,25% ВВП.
Как объясняли в Минфине РФ, Стабфонд отличался от финансового резерва тем, что он имел фиксированные стабильные источники формирования. Если финрезерв формировался по итогам исполнения бюджета за год за счет сверхдоходов бюджета, то Стабфонд — за счет экспортной пошлины цен на нефть и нефтепродукты, части налога на добычу полезных ископаемых.
Показательно, что, трезво отдавая себе отчет в уровне коррупции, создатели Стабфонда предпочли разместить его средства подальше от России — в иностранной валюте (из расчета 45:45:10 — доллары, евро и фунты стерлингов) и зарубежных долговых обязательствах (США, Великобритания, страны Евросоюза). В Минфине не скрывали, что их убрали подальше, ибо в противном случае средства Стабфонда могли бы быть попросту разворованными.
В феврале 2008 года Стабфонд был разделен на Резервный фонд (40,88 млрд долларов на 1 декабря 2010 года) и Фонд национального благосостояния (88,22 млрд долларов), которые наполнялись за счет нефтегазовых трансфертов в размере 6,1% от ВВП. Это и стало подушкой безопасности, на которую рухнула российская экономика в 2009 году. Показательно, что главный экономист Всемирного банка по России Желько Богетич в своем докладе, посвященном кризису, констатировал, что на фоне рецессии мировой экономики страна показывает неплохие результаты. По его выражению, «Россию можно считать одним из островков экономической стабильности в мире, что отражает качество макроэкономической политики, рост внутреннего спроса, накопленные золотовалютные резервы и Стабилизационный фонд».
В 2018 году Резервный фонд был ликвидирован, в качестве «кубышки» остался лишь Фонд национального благосостояния с капиталом на начало 2022 года в 13,9 трлн рублей. Его ликвидная часть на счетах ЦБ превышала 10 трлн рублей, остальные были вложены в долговые обязательства иностранных государств.
Стиль модерн
«Крымская весна» и последующее обострение взаимоотношений с Западом привели к долговременной санкционной войне. Монетаристский курс на глобализацию показал свою полную несостоятельность.
Россия оказалась отрезанной от высоких технологий, ключевой продукции, которую с 90-х годов после неолиберальных реформ перестали выпускать в стране («зачем самим производить, купим на Западе»), современных станков и оборудования. Под секторальные санкции попали ведущие предприятия банковской сферы, ТЭК, машиностроения, металлургии и др.
Российское правительство наложило ответное эмбарго на продукцию западных стран (в первую очередь продовольствие), общая сумма которых составила 9 млрд долларов.
Это побудило Москву активизировать работу по реализации программы импортозамещения и Доктрины продовольственной безопасности страны. Масштабные вливания в АПК (266 млрд рублей в 2015 году) позволили за несколько лет практически полностью закрыть потребности страны в мясной и молочной промышленности. К концу 2020-х годов Россия стала зерновой супердержавой, год за годом получая рекордные урожаи и выйдя на первое место в мире по экспорту пшеницы.
В стране появились настоящие агропромышленные гиганты, ставшие отечественными лидерами сразу в нескольких сегментах рынка: «Мираторг», «Русагро», «Агрокомплекс», «Юг Руси» и др. За счет модернизации в комбайностроении и высокой степени локализации российских предприятий, крупных иностранных производителей аграрии были обеспечены отечественными комбайнами и тракторами.
За счет господдержки модернизация позволила вовремя переоснаститься предприятиям химии и нефтехимии, металлургам, машиностроителям, производителям удобрений и др. Принятый в 2014 году протекционистский закон о промышленной политике побудил потребителей закупать в первую очередь отечественную технику и оборудование.
Особенно остро западные санкции сказались на отечественном авиапроме. Долгие «глобалистические» годы российские авиакомпании закупали или брали в лизинг машины американских или европейских производителей. Собственные авиазаводы (кроме военных) прозябали с минимальными заказами. Эмбарго на поставку запчастей вынудило россиян искать кооперации с производителями из КНР и стран БРИКС, а также налаживать собственную локализацию композитов, авионики и двигателей. В итоге корпорация «Иркут» практически полностью импортозаместила и готовится в ближайшие годы запустить в серию среднемагистральный пассажирский самолет МС-21.
Не менее сложно продвигаются дела и по импортозамещению в IT-сфере, где перемен не стоит ждать быстро. В любом случае история в очередной раз доказала, что России следует полагаться на свои силы и для продовольственной и промышленной безопасности производить у себя весь спектр жизненно важной продукции. На это уйдут годы, но оно себя непременно оправдает уже в недалеком будущем.
#эпохапеременроссии #модернизация #инновационнаяэкономика #резервныйфонд #фонднациональногоблагосостояния #менеджментгоскорпорации #эмбарго
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев