Родился : 26 апреля 1564 г., Стратфорд на Эйвоне, Уорикшир, Англия
Умер : 23 апреля 1616 г. (51 год), Стратфорд на Эйвоне, Уорикшир, Англия
«..если долго всматриваться в бездну - бездна начнет всматриваться в тебя..» УИЛЬЯМ ШЕКСПИР
Двадцатый век с его ломаными кривыми событий, постоянной сменой мнений о себе самом, прошлом и будущем не разгадан до сих пор. Как и пьесы Шекспира. Как «Гамлет». Не потому ли русские мыслители, поэты, актеры и режиссеры двадцатого столетия так часто обращались в поисках ответа на вечные вопросы к студенту Виттенбергского университета? Была ли это встреча двух загадок? Двух похожих судеб? Почему двадцатый век искал себя именно в «Гамлете»? .... Гамлет услышал зов эпохи или время воплотилось в Гамлета? Фауст был душой европейской культуры, может быть, двадцатый век – суть Гамлет?
ИОСИФ БРОДСКИЙ,Иннокентий Анненский, Александр Блок, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Борис Пастернак - все они находили в «Гамлете» что-то свое, что-то важное для себя. Но потом это «свое» становилось всеобщим. Личная заинтересованность перерастала в симптом эпохи и диагноз времени.
" To be, or not to be, that is the question..."
Не быть иль быть -- вопрос прямолинейный
мне задает мой бедный ум, и нервный
все просится ответ: не быть, не быть,
кого-то своевременно забыть,
кого-то своевременно любить,
кого-то своевременно... Постой!
Не быть иль быть! -- какой-то звук пустой.
Здесь все, как захотелось небесам.
Я, впрочем, говорил об этом сам.
Гораций мой, я верил чудесам,
которые появятся извне.
Безумие -- вот главное во мне.
Романс принца Гамлета. 1962.ИОСИФ БРОДСКИЙ
МАРИНА ЦВЕТАЕВА.
«Диалог Гамлета с совестью»
- На дне она, где ил
И водоросли... Спать в них
Ушла, - но сна и там нет!
- Но я ее любил,
Как сорок тысяч братьев
Любить не могут!
- Гамлет!
На дне она, где ил:
Ил!.. И последний венчик
Всплыл на приречных бревнах...
- Но я ее любил
Как сорок тысяч...
- Меньше,
Все ж, чем один любовник.
На дне она, где ил.
- Но я ее -
(недоуменно)
- любил??
АННА АХМАТОВА ,,Читая Гамлета,,
У кладбища направо пылил пустырь,
А за ним голубела река.
Ты сказал мне: «Ну что ж, иди в монастырь
Или замуж за дурака…»
Принцы только такое всегда говорят,
Но я эту запомнила речь,-
Пусть струится она сто веков подряд
Горностаевой мантией с плеч.
2.
И как будто по ошибке
Я сказала: «Ты…»
Озарила тень улыбки
Милые черты.
От подобных оговорок
Всякий вспыхнет взор…
Я люблю тебя, как сорок
Ласковых сестёр.
БОРИС ПАСТЕРНАК
Быть иль не быть, вот в чём вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть... И видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снёс бы униженья века,
Неправду угнетателя, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 21
Я - Гамлет. Холодеет кровь,
Когда плетёт коварство сети,
И в сердце - первая любовь
Жива - к единственной на свете.
Тебя, Офелию мою,
Увел далёко жизни холод,
И гибну, принц, в родном краю
Клинком отравленным заколот.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
ОПРАВДАНИЕ ГАМЛЕТА
Врут про Гамлета,
Что он нерешителен.
Он решителен, груб и умён.
Но когда клинок занесён,
Гамлет медлит быть разрушителем
И глядит в перископ времён.
Не помедлив стреляют злодеи
В сердце Лермонтова или Пушкина.
Не помедлив бьет лейб-гвардеец,
Образцовый, шикарный воин.
Не помедлив бьют браконьеры,
Не жалея, что пуля пущена.
Гамлет медлит,
Глаза прищурив
И нацеливая клинок,
Гамлет медлит.
И этот миг
Удивителен и велик.
Миг молчания, страсти и опыта,
Водопада застывшего миг.
Миг всего, что отринуто, проклято.
И всего, что познал и постиг.
Ах, он знает, что там за портьерою,
Ты, Полоний, плоский хитрец.
Гамлет медлит застывшей пантерою,
Ибо знает законы сердец,
Ибо знает причины и следствия,
Видит даль за ударом клинка,
Смерть Офелии, слабую месть её,—
Все, что будет потом.
На века.
Бей же, Гамлет! Бей без промашки!
Не жалей загнивших кровей!
Быть — не быть — лепестки ромашки,
Бить так бить! Бей, не робей!
Не от злобы, не от угару,
Не со страху, ун...ЕщёДавид Самойлов
ОПРАВДАНИЕ ГАМЛЕТА
Врут про Гамлета,
Что он нерешителен.
Он решителен, груб и умён.
Но когда клинок занесён,
Гамлет медлит быть разрушителем
И глядит в перископ времён.
Не помедлив стреляют злодеи
В сердце Лермонтова или Пушкина.
Не помедлив бьет лейб-гвардеец,
Образцовый, шикарный воин.
Не помедлив бьют браконьеры,
Не жалея, что пуля пущена.
Гамлет медлит,
Глаза прищурив
И нацеливая клинок,
Гамлет медлит.
И этот миг
Удивителен и велик.
Миг молчания, страсти и опыта,
Водопада застывшего миг.
Миг всего, что отринуто, проклято.
И всего, что познал и постиг.
Ах, он знает, что там за портьерою,
Ты, Полоний, плоский хитрец.
Гамлет медлит застывшей пантерою,
Ибо знает законы сердец,
Ибо знает причины и следствия,
Видит даль за ударом клинка,
Смерть Офелии, слабую месть её,—
Все, что будет потом.
На века.
Бей же, Гамлет! Бей без промашки!
Не жалей загнивших кровей!
Быть — не быть — лепестки ромашки,
Бить так бить! Бей, не робей!
Не от злобы, не от угару,
Не со страху, унявши дрожь,—
Доверяй своему удару,
Даже
если
себя
убьёшь!
МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость объясню в стихе —
На всё я не имею полномочий...
Я был зачат, как нужно, во грехе —
В поту и нервах первой брачной ночи.
Я знал, что, отрываясь от земли,-
Чем выше мы, тем жёстче и суровей;
Я шёл спокойно прямо в короли
И вёл себя наследным принцем крови.
Я знал — всё будет так, как я хочу,
Я не бывал внакладе и в уроне,
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы — короне.
Не думал я над тем, что говорю,
И с лёгкостью слова бросал на ветер —
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.
Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучил стременами.
Я знал — мне будет сказано: "Царуй!" —
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом,—
Шут мёртв теперь: "Аминь!" Бедн...ЕщёВладимир Высоцкий
МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость объясню в стихе —
На всё я не имею полномочий...
Я был зачат, как нужно, во грехе —
В поту и нервах первой брачной ночи.
Я знал, что, отрываясь от земли,-
Чем выше мы, тем жёстче и суровей;
Я шёл спокойно прямо в короли
И вёл себя наследным принцем крови.
Я знал — всё будет так, как я хочу,
Я не бывал внакладе и в уроне,
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы — короне.
Не думал я над тем, что говорю,
И с лёгкостью слова бросал на ветер —
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.
Пугались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучил стременами.
Я знал — мне будет сказано: "Царуй!" —
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом,—
Шут мёртв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!..
Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий:
Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа,
Я объезжал зелёные побеги...
Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих,
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.
Я видел — наши игры с каждым днём
Все больше походили на бесчинства,—
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днем,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нём
Не нравились,— и я зарылся в книги.
Мой мозг, до знаний жадный, как паук,
Все постигал: недвижность и движенье,—
Но толка нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.
С друзьями детства перетерлась нить,
Нить Ариадны оказалась схемой.
Я бился над словами "быть, не быть",
Как над неразрешимою дилеммой.
Но вечно, вечно плещет море бед,—
В него мы стрелы мечем — в сито просо,
Отсеивая призрачный ответ
От вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
Пошёл на зов,— сомненья крались с тылу,
Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни —
Едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все,— и, как они,
Я не сумел от мести отказаться.
А мой подъём пред смертью — есть провал.
Офелия! Я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял
С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.
Я Гамлет, я насилье презирал,
Я наплевал на датскую корону,—
Но в их глазах — за трон я глотку рвал
И убивал соперника по трону.
Но гениальный всплеск похож на бред,
В рожденьи смерть проглядывает косо.
А мы всё ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса.
1972
Едва застыв, он начал расползаться.
Появление фильма режиссера Григория Козинцева Гамлет с Иннокентием Смоктуновским в главной роли московская интеллигенция ознаменовала эпиграммой:
Там все равны – дурак ли, хам ли,
Там рокот волн, там дикий брег,
Там пост занять мечтает Гамлет –
Простой советский человек.
«...Самая мистическая трагедия, по определению психолога Льва Выготского, — где нить потустороннего вплетается в здешнее, где время образовало провал в вечности...» Ясно, что в рамках соцреализма «трагедия трагедий» превращалась в драму нового и гуманного со старым и жестоким. Одиннадцать тысяч томов комментариев, посвященных пьесе, ничего не разъясняли, но еще более добавляли романтического перца загадочной фигуре принца. Сыграть Гамлета было заветной мечтой всякого актера – только бы нашелся безрассудный режиссер.
Друзья надо мной стали подтрунивать и шутливо допытываться: «Так почему же ты все-таки хочешь играть Гамлета, Алла?»
Одна Белла Ахмадулина, когда мы с ней неожиданно где-нибудь сталкивались, говорила: «Мне нравится ваша идея. Это прекрасно! Это идея поэтов. Гамлет – поэт. А вы актриса – в какой-то степени поэт...»
Володя Высоцкий как-то подошел ко мне в театре и спросил в упор: «Ты это серьезно? Гамлет... Ты подала мне хорошую мысль...»
Прошло немало времени, прежде чем хорошая мысль попала в репертуарный план. Юрий Петрович Любимов рассказывает это так:
«В Управлении культуры сказали: «Нам надоели ваши композиции! Дайте обыкновенную пьесу Шекспира. Любую, каноническую…» И тогда, помню, я в бешенстве написал: «Прошу разрешить мне постановку «Гамлета». И они дали разрешение (а куда денешься!)».
«Это была и...Ещё''В' 1968 году в «Юности» было опубликовано интервью со мной, — пишет Алла Демидова в книге воспоминаний о Высоцком, — озаглавленное «Почему я хочу сыграть Гамлета».
Друзья надо мной стали подтрунивать и шутливо допытываться: «Так почему же ты все-таки хочешь играть Гамлета, Алла?»
Одна Белла Ахмадулина, когда мы с ней неожиданно где-нибудь сталкивались, говорила: «Мне нравится ваша идея. Это прекрасно! Это идея поэтов. Гамлет – поэт. А вы актриса – в какой-то степени поэт...»
Володя Высоцкий как-то подошел ко мне в театре и спросил в упор: «Ты это серьезно? Гамлет... Ты подала мне хорошую мысль...»
Прошло немало времени, прежде чем хорошая мысль попала в репертуарный план. Юрий Петрович Любимов рассказывает это так:
«В Управлении культуры сказали: «Нам надоели ваши композиции! Дайте обыкновенную пьесу Шекспира. Любую, каноническую…» И тогда, помню, я в бешенстве написал: «Прошу разрешить мне постановку «Гамлета». И они дали разрешение (а куда денешься!)».
«Это была идея Владимира, он долго ее вынашивал, вовлекал главного режиссера... – свидетельствует художник Давид Боровский. – На Таганке ничего быстро не делалось: один спектакль легче, другие труднее, но все в работе. «Гамлет» рождался естественно и трудно...»
«Так получилось, что человек, который был взят в театр как комедийный актер, — объяснял сам Владимир Семенович, — а я вначале играл комедийные роли и пел под гитару всевозможные шуточные песни, вдруг сыграл Галилея и Гамлета. Я думаю, что это получилось не вдруг, ведь режиссер долго присматривался – могу я или нет. Мне кажется, что есть тому две причины: для Любимова основным является даже не актерское дарование (хотя и актерское дарование тоже), но больше всего его интересует человеческая личность..
Когда Высоцкий поет стихи Пастернака, то это что-то среднее между песенной речью и песней. Когда говорит текст Шекспира, то есть в этой поэзии всегда музыкальный подтекст».
Это ответ Любимова поздний. Отношения Любимова и Высоцкого были не однозначные и не ровные. Несколько, раньше на подобный вопрос Любимов отвечал так:
«Как Высоцкий у меня просил Гамлета! Все ходил за мной и умолял: «Дайте мне сыграть Гамлета! Дайте Гамлета! Гамлета!» А когда начали репетировать, я понял, что он ничего не понимает, что он толком его не читал. А просто из глубины чего-то там, внутренне...Ещё''Когда Любимова спросили, — продолжает рассказ Демидова, — почему он поручил роль Гамлета Высоцкому, он ответил: «Я считал, что человек, который сам пишет стихи, умеет прекрасно выразить так много глубоких мыслей, такой человек способен лучше проникнуть в разнообразные, сложные конфликты: мировоззренческие, философские, моральные и очень личные, человеческие проблемы, которыми Шекспир обременил своего героя.
Когда Высоцкий поет стихи Пастернака, то это что-то среднее между песенной речью и песней. Когда говорит текст Шекспира, то есть в этой поэзии всегда музыкальный подтекст».
Это ответ Любимова поздний. Отношения Любимова и Высоцкого были не однозначные и не ровные. Несколько, раньше на подобный вопрос Любимов отвечал так:
«Как Высоцкий у меня просил Гамлета! Все ходил за мной и умолял: «Дайте мне сыграть Гамлета! Дайте Гамлета! Гамлета!» А когда начали репетировать, я понял, что он ничего не понимает, что он толком его не читал. А просто из глубины чего-то там, внутренней, даже не знаю, что-то такое, где-то, вот почему-то: «Дайте Гамлета! Дайте мне Гамлета!»
Высоцкий действительно уговаривал Любимова ставить «Гамлета». Любимов долго не соглашался.
Основная идея спектакля появилась уже во время репетиций. Репетировали долго. Около двух лет».
«Я сам себя предложил на эту роль, — признавался Высоцкий. – Давно хотел сыграть ее, смотрел почти всех наших Гамлетов. Сыграть не просто по-другому, чем они, а (так мне самому тогда казалось) как хотел Шекспир. Но, вероятно, об этом думает каждый актер».
В репетициях он всегда был примером сосредоточенности. Но работа над Гамлетом требовала еще и смирения, а смирить этого человека было невозможно. Он слушал из зала резкие окрики: «Это вам не эстрада, это Шекспир! Тут ваша кинозвездная походка не пройдет!» – и тогда каменело его лицо. Режиссера раздражал образ жизни «барда», поющего сегодня тут, завтра в другом городе, а ночью – в самолете, для летчиков. (Сейчас все выглядит красивой легендой, но у всякой легенды есть изнанка.) Актер это раздражение понимал, он очень любил своего режиссера и уважал необходимый в театре порядок. Но после удачной репетиции его снова подхватывало вихрем, и он опять улетал куда-нибудь, где принимают, — в Одессу, в Грозный, в Магадан
«Начало семидесятых – «Гамлет». Тяжелые роды спектакля. Напряжены отношения между Ю. Любимовым и королевской семьей. И – внутри семьи. Свободно и уверенно играет только самоходный занавес-самовяз. У меня треснуло в контактах с Демидовой-королевой и с Высоцким-принцем. Кажется, королю Клавдию это должно быть всласть. Ужасное настроение. В Москве очень трудно принимался публикой таганский Шекспир. С одной стороны, серьезные комплименты видных критиков, ученых, художников, с другой – молчаливое отрицание у большинства коллег. Демократическую же публику с ее осадой билетной кассы мы не без основания подозревали в пристрастии: популярность поэта Высоцкого уже набрала околокосмическую скорость в широких слоях трудового населения. Так что цветы и овации после «Гамлета» казались адресованными кумиру, а не театру. Мрачная тишина в гримерной...»
Первая рецензия, появившаяся в «Театральной жизни» в 1975 году за подписью критика Г. Георгиевского, обя...ЕщёИз книги Вениамина Смехова «Живой, и только»:
«Начало семидесятых – «Гамлет». Тяжелые роды спектакля. Напряжены отношения между Ю. Любимовым и королевской семьей. И – внутри семьи. Свободно и уверенно играет только самоходный занавес-самовяз. У меня треснуло в контактах с Демидовой-королевой и с Высоцким-принцем. Кажется, королю Клавдию это должно быть всласть. Ужасное настроение. В Москве очень трудно принимался публикой таганский Шекспир. С одной стороны, серьезные комплименты видных критиков, ученых, художников, с другой – молчаливое отрицание у большинства коллег. Демократическую же публику с ее осадой билетной кассы мы не без основания подозревали в пристрастии: популярность поэта Высоцкого уже набрала околокосмическую скорость в широких слоях трудового населения. Так что цветы и овации после «Гамлета» казались адресованными кумиру, а не театру. Мрачная тишина в гримерной...»
Первая рецензия, появившаяся в «Театральной жизни» в 1975 году за подписью критика Г. Георгиевского, обязана своему появлению просто-таки «пролетарской», образца двадцатых годов, тональности:
«...пока Высоцкий сидит с гитарой в глубине сцены возле обнаженной кладки и, перебирая струны, смотрит в зал на рассаживающуюся в кресла публику. Это еще не принц Гамлет, а Высоцкий в костюме принца (какой костюм принца на таганском Гамлете? Черный свитер с джинсами?). Точнее, тут какое-то переходное состояние, когда он уже не В. Высоцкий, но пока и не Гамлет. Совершается настройка актерских нервов, сделан первый шаг по тропе перевоплощения. Но вступительным, резким рывком гитары, со строками пастернаковских стихов, яростно обрушиваемых на головы зрителей, перед• нами – Гамлет, сотворенный нашим современником, актером В. Высоцким, но существующий объективно как человек определенной эпохи и определенной среды (существенная оговорка!). Гамлет – разрушитель святынь, кажущихся ему сомнительными, свирепый ниспровергатель всего, что отжило, в своем отрицании прогнившего общества поднимающийся до самоотрицания. И это абсолютное творчество перевоплощения, прямо-таки демонстрация его преимуществ, — успокаивает читателя автор. – Этот Гамлет весь горит от ненависти к действительности, его окружающей, он перечеркивает этот мир, свою Данию (выделено мной), которая для него не тюрьма, а кладбище, тлен, могила, бренность, нечто такое, что полностью отмерло, закоченело, как труп».
Давно. При Г. Ю. Цезаре.
Он сам причалил к берегу.
Потом — его зарезали. И. Бродский.
которые появятся извне.
Безумие -- вот главное во мне.
Романс принца Гамлета. 1962.ИОСИФ БРОДСКИЙ
Но большая часть " Гамлета" была снята в Таллинне.
Сейчас это место в народе называют " горкой Гамлета"( там был установлен бутафорский замок и прочие декорации), куда приходят молодожены, как к альтернативе " Русалочке".