( КАК САДИ НЕКОГДА СКАЗАЛ).
А. С. Пушкин
7 января 1960 года Иосиф Бродский вместе с Евгением Рейном встречают Рождество у Бориса Понизовского, которому привезли из Москвы машинописные копии "Крысолова", "Поэмы горы" и "Поэмы воздуха" Цветаевой.
Борис Понизовский жил на Колокольной улице около Владимирского проспекта. У него была отдельная квартира, и он собирал там богемные компании.
Е. Рейн. "Из Москвы приехал такой поэт, Валентин Хромов. И он привез большие поэмы Цветаевой, которые мы тогда не знали. И вот мы их слушали. И это произвело на Бродского грандиозное впечатление. Он попросил у Хромова домой взять, почитать эти поэмы. И Хромов дал. И вскоре Бродский начал писать свою первую поэму "Шествие", которая, в общем, эпигонство Цветаевой. Но это уже очень сильная поэма.
Там уже во многом проявился Бродский".
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 4
|
В семнадцать лет Понизовский потерял обе ноги, попав под трамвай (как объяснял сам, неудачно спрыгнул с подножки трамвая.
Человек, не знавший Понизовского, никогда бы не догадался, что он ходил на протезах. Несмотря на их тяжесть (они мешали двигаться быстрее), Понизовский ходил легко, а прихватив на прогулку курительную трубку, выглядел пижонски.
|
В зарисовках к одной из неосуществленных постановок по "Мрамору" Иосифа Бродского Понизовский изобразит замкнутую с четырех сторон комнату с единственным окном, написав под ним слово "иллюзия".
За ним виднеется небо с летящей чайкой, сменяются воображаемые пейзажи, перенося героев из убогого бытового пространства квартиры в мир поэзии. Поиски выхода из изоляции — определяющий мотив для поколения П...ЕщёВ середине 1990-х, передвигаясь во дворах главного в России сквота (Пушкинская, 10) на разваленной инвалидной коляске, опираясь на швабру, Понизовский, по словам Льва Нусберга, походил на замысловатые конструкции Жана Тэнгли.
|
В семнадцать лет Понизовский потерял обе ноги, попав под трамвай (как объяснял сам, неудачно спрыгнул с подножки трамвая.
Человек, не знавший Понизовского, никогда бы не догадался, что он ходил на протезах. Несмотря на их тяжесть (они мешали двигаться быстрее), Понизовский ходил легко, а прихватив на прогулку курительную трубку, выглядел пижонски.
|
В зарисовках к одной из неосуществленных постановок по "Мрамору" Иосифа Бродского Понизовский изобразит замкнутую с четырех сторон комнату с единственным окном, написав под ним слово "иллюзия".
За ним виднеется небо с летящей чайкой, сменяются воображаемые пейзажи, перенося героев из убогого бытового пространства квартиры в мир поэзии. Поиски выхода из изоляции — определяющий мотив для поколения Понизовского.
Его дом превратился в школу, подобие платоновской Академии.
|
Внушительный и афористичный, с роскошной бородой и мощным голосом, Понизовский напоминал древнегреческого старца, патриарха. Это был "рыжий Зевс," "живой титан", с головой "Любавичского Ребе", похожий на "каноническое изображение Вседержителя" и
"одновременно на Саваофа, Сократа".
Борис Понизовский работал как режиссер в Эрмитажном театре, курганском «Гулливере», создал детскую студии «Дадада» и первый частный ленинградского театра «ДаНет». Его комната в коммуналке на улице Герцена, 34 (нынешняя Большая Морская) стала местом паломничества (сам он иронично называл себя «идолом»). Здесь собирался весь цвет неофициальной культуры города.
Лев Лурье: В середине 90-х идеи Понизовского, которые казались абсолютно безумными, стали исключительно востребованными. Именно тот, кто работал с этой эстетикой, пользовался успехом и в России, и в Европе. Но для Понизовского было уже поздно, у него никогда не было продюсера, он не умел организовывать, он мог только придумывать. В 1995 году у него остался только вот этот театр «Мимигранты», где он занимался режиссурой. Это был уже немолодой и очень нездоровый человек. Здесь он упал с инвалидной коляски, ударился головой и умер в одной из петербургских больниц.
Лев Лурье: Пуш...ЕщёНеобыкновенно трагическая судьба художника,мастера...
Борис Понизовский работал как режиссер в Эрмитажном театре, курганском «Гулливере», создал детскую студии «Дадада» и первый частный ленинградского театра «ДаНет». Его комната в коммуналке на улице Герцена, 34 (нынешняя Большая Морская) стала местом паломничества (сам он иронично называл себя «идолом»). Здесь собирался весь цвет неофициальной культуры города.
Лев Лурье: В середине 90-х идеи Понизовского, которые казались абсолютно безумными, стали исключительно востребованными. Именно тот, кто работал с этой эстетикой, пользовался успехом и в России, и в Европе. Но для Понизовского было уже поздно, у него никогда не было продюсера, он не умел организовывать, он мог только придумывать. В 1995 году у него остался только вот этот театр «Мимигранты», где он занимался режиссурой. Это был уже немолодой и очень нездоровый человек. Здесь он упал с инвалидной коляски, ударился головой и умер в одной из петербургских больниц.
Лев Лурье: Пушкин сказал о Грибоедове, что его произведение разойдется на пословицы и поговорки, но от Грибоедова осталось «Горе от ума». От Бориса Понизовского не осталось почти ничего: давно прошедшие спектакли, неопубликованные рукописи. Но мы видим, что и в Александринке, и в Малом Драматическом осуществляются те идеи, которые предсказывал Понизовский, провидец с улицы Герцена.
По-моему, он поставил собственную жизнь, жизнь своих близких. Это был самый главный его спектакль, который он играл всю жизнь.